Читать «Метелица» онлайн - страница 94

Артемка радостно ощерился, потоптался на месте и сказал:

— А мой папка тоже воюет.

— Да ну? — удивился весело солдат. — Скажи ты!

— В партизанах, — уточнил Артемка. — Мамка говорила, что его забрали немцы на шляху… Неправду говорила — боялась полицаев.

— Вот оно как.

— А мы в лесу жили, как все равно партизаны, — продолжал Артемка, не спуская глаз с фонарика.

— Прямо-таки как партизаны? — Солдат положил вещмешок в угол и поднялся со скамейки.

— Ага, в шалаше. И Максимкин папка воюет.

— Хорошие у вас папки. Хоро-ошие…

— А Максимка тоже в шалаше жил! — заторопился Артемка, видя, что солдат собирается выйти из хаты.

— Жил, значит. Ну и что? — спросил с улыбкой солдат и накинул на плечи шинель.

Артемка помялся с минуту и решился:

— Дай пофонарить!

Антип Никанорович, наблюдая за внуками с лежанки, не выдержал:

— Вот слота! Чего прилип к человеку!

Солдат рассмеялся, дал Артемке фонарик и показал, как включать. Хлопцы, а за ними Анютка юркнули в темную спальню.

— Выцыганили, — вздохнула Ксюша. — Глядите, не попортили бы. — Она подцепила ухватом чугунок и выставила на припечек. — Бульба поспела, готовьтесь вечерять.

Солдаты оживились, заговорили, зашаркали сапогами по широким половицам. Старшина оказался хлопотливым, разговорчивым. Он уже называл Антипа Никаноровича по-простецки Никанорычем, Ксюшу и Просю молодайками, подошедшего Тимофея уважительно по батюшке, все время излишне суетился и воркотал баском, «окая» на каждом слове. Настоял, чтобы все семейство Антипа Никаноровича вечеряло с ними. Для этого в горнице составили два стола, запалили лампу-восьмилинейку, всю войну простоявшую без дела в сенцах. Старшина нравился Антипу Никаноровичу своей простотой, веселостью, мужицкими ухватками, своим округлым лицом, широкими загрубелыми руками, которые плуг, видать, умеют держать крепко. «Ишь ты его! Ишь ты!» — повторял про себя Антип Никанорович, поглядывая на старшину, на солдат, и радовался невесть чему. А может, просто радовался этим улыбкам солдатским? Не тот стал солдат, что в сорок первом. Совсем не тот.

Вспомнил приход Савелия позапрошлой осенью, голодного, обессиленного, бегущего от немецкой пули солдата. Тогда его откармливали, отпаивали, ставили на ноги.

Переменилось все. Теперь солдаты угощают Антипа Никаноровича, его детей и внуков. И как угощают! Давно в этой хате не видели столько еды: консервы, свиная тушенка, колбасы, шоколад.

От чугунка с бульбой поднимался парок и вызывал аппетит. Солдаты ели рассыпчатую белорусскую бульбу, переговаривались и похваливали хозяйку.

— Ва-а, хорошо! — повторял после каждой картофелины молодой чернявый кавказец, смешно вывертывая руку пальцами кверху. Он прицокивал, вздергивал густые брови и улыбался, вытягивая и без того тонкие усики.

— Белорусская картошка, Важия, лучшая картошка, — поддакивал старшина с видом знатока. — Она песок любит.

— Ва-а, старшина, правду говоришь.

На дворе поднялся ветер, затарабанил дождь по ставням, а в хате было тепло и уютно. Восьмилинейка, подвешенная к потолку, мягким светом заполняла горницу.