Читать «Метелица» онлайн - страница 287
Анатолий Борисович Данильченко
— Ну, здравствуй, Максим!
— Здравствуйте, — ответил тот смущенно, и Тимофей уловил в его голосе настороженность, робость; отметил это вскользь, но особого значения не придал.
— Вытянулся, брат, совсем молодой человек.
— Растут, Тима. Ой, растут, — зачастила Прося. — Анюту и не узнаешь — невеста.
— Ее нету?
— Завтра приедет. Суббота завтра, она всегда на воскресенье является. Максим, Дружка привязал? Псина злющий, еще цапнет.
— А Валет что ж?
— Подох Валет, давно уже. Как батька помер, так он ни есть, ни пить… На пятые сутки и подох. Ну, да чегой-то мы не о том. Пошли в хату.
В отцовском дворе ничего не переменилось: высокая яблоня у окна, приземистый плетень, отгораживающий сад, поветь с дровами в углу, хлев, собачья будка, даже корыто с водой стояло все на том же месте, под плетнем, а над ним, на растопыренных обрубках лозы, торчали кверху донышками оранжевые глиняные кувшины. Достаточно было одного взгляда, чтобы все это восстановилось в памяти, стало привычным, обыденным, словно отлучался он из дома на день-два, а не на долгих восемь лет. Тимофей с жадностью втянул носом терпкий запах деревенского двора, поднялся по скрипучим ступенькам и, очутившись в трехстене, с облегчением, шумно вздохнул — наконец-то дома! Сколько раз он рисовал в воображении, как переступит порог родной хаты, оглядится — что переменилось в обстановке? — и по давней привычке сядет к столу у окна, выходящего в сад, передохнуть с дороги, остудить разогретую от ходьбы культю. Самые приятные это были минуты.
Он так и сделал: поставил чемоданчик на лавку, повесил на гвоздь картуз и присел на старую, сделанную еще отцовскими руками табуретку, блаженно вытянув протез. Прося умостилась напротив, еще раз оглядела его в упор быстрым взглядом и, не в силах удержать свою радость, широко заулыбалась.
— Ты что?
— Смешной ты стриженый.
— А-а… — Тимофей провел по трехнедельному «ежику» ладошкой и улыбнулся. — Ничего, к сентябрю отрастут, а пока что в картузе похожу.
— Кажись, полысел?
— Есть немного.
— Оно и лучше.
— Это почему?
— Солидней.
Он рассмеялся — весело, легко, как не смеялся уже много лет. Даже удивился сам себе: значит, еще не усохло в нем человеческое веселье и беззаботность.
— А ты ничего выглядишь, — посерьезнела Прося. — Разве что постарел чуток. Я тут измаялась от думок разных. Вона Захар возвернулся — кожа да кости. А был мужичиной!
— Вернулся? — переспросил Тимофей, машинально оглядываясь и отыскивая Максима. Теперь ему стала понятна его настороженность. Положение у хлопца не из легких.
— Ты Максима?.. — догадалась Прося, перехватив его взгляд. — Во дворе он, мешать не хочет. Чуткий хлопец, прямо на удивление. — Она вздохнула и потупилась. — Жалко мне его, Тима, за родного стал. А тут Захар, чтоб ему пусто, в Гомеле обосновался, забрать к себе хочет. Прямо не знаю…
— А Максим как?
— Ко мне привык, да тебя, видно, опасается. Дите же тут ни при чем. А, Тим? — спросила она вкрадчиво.