Читать «Метелица» онлайн - страница 270

В груди у Проси стиснулось, зашлось минутным холодком. Если такой мужик надломился, то что же осталось от Тимофея, никогда не отличавшегося ни здоровьем, ни силой!

Вопреки ожиданиям, Захар пришел трезвым, но потчевать и предоставлять ему ночлег она не собиралась. Да и у него, видно, в этой хате кусок в горле застрянет. Осталось же в нем хоть что-то человеческое.

Не будь Максима в доме, она бы Захару и сесть не предложила. Однако ничего не поделаешь, прогнать сейчас нельзя.

— Садись, чего половицы гнуть.

Захар уселся на диван — как-то робко, напряженно, по-бабьи сдвинув коленки и уложив на них волосатые руки с корявыми негнущимися пальцами. Максим присел к столу, наискосок от батьки. Рядом, на стул, опустилась и Прося.

— Вернулся вот, — сказал он и умолк, прокашливаясь.

— Вижу.

— Я тут у Василькова пока… — добавил Захар, как бы предупреждая, что насчет ночлега беспокоиться не надо, не обременит.

Она так и поняла, поскольку ни чемодана, ни торбы с ним не было, только на столе у Максима лежал какой-то сверток, по всему видно, гостинец сыну.

— У Василькова так у Василькова…

— Устраиваться буду.

— И где?

— В Гомеле, верно. Хата ж моя колхозу отошла. Думаю найти работу, квартирку какую, потом и Максима заберу.

Ох ты, быстрый какой! Решил, значит. За всех разом взял да и решил. Нет, милок, не шебаршись особо, здесь твоя лавка с краю.

— А у него ты спросил? — кивнула она на Максима.

Захар встрепенулся, заморгал, явно не ожидая такого поворота дела, пальцы его зашевелились на коленках, брови вскинулись и застыли.

— Спроси, спроси, хлопец он взрослый.

— Конечно, вижу. Ты что, Максим, разве не хочешь? Будем в Гомеле жить, там и школы все рядом.

— Я к этой привык, — отозвался Максим, не поднимая глаз от стола.

— Ты в Ново-Белице учишься?

— Да.

— Ну-у, я могу и там остановиться, будем жить в Ново-Белице. Мне-то все равно, я о тебе думаю, как тебе лучше.

— Не знаю я…

— Да чего ж не знать, сынок! — растерялся Захар. — Не чужой я тебе. А тетке Просе спасибо. Я уж и не знаю, Прося, как благодарить. По гроб жизни буду…

— Нечего меня благодарить, — оборвала его Прося. — Брось об этом.

Его благодарность болью отозвалась в ней, оскорбила. Получалось так, будто Максим чужой и растила она его все эти годы из сострадания. Но вот пришел родитель — и с плеч долой, забирай свое чадо. Выходит, для Захара она старалась, для этого ненавистного ей человека?

Чепуха какая! Максим стал для нее сыном, родным дитем. Но кто же благодарит мать за воспитание своих детей! Кто посмеет, кому дано такое право — благодарить? Это означало бы подняться над матерью, стать к ребенку ближе, превысить ее родство. Такое можно сделать разве что по недомыслию. Как бы выглядело, приди Тимофей и скажи: «Спасибо тебе, Прося, что Анюту вырастила».