Читать «Метелица» онлайн - страница 263
Анатолий Борисович Данильченко
* * *
Еще в сорок девятом мать прогнала его, а перед этим прогнал директор: отобрал машину и уволил с завода за пьянку.
Заявился отчим конечно же снова пьяным и с бутылкой в кармане. Выставил ее на стол, плюхнулся на табуретку и приказал:
— Дай что загрызть да садись — обмозгуем это дело. Ишь, гад, он еще и милицией угрожает. А плевал я на него и на милицию! Чихал с высокой колокольни, мать его перемать!.. Ты мне даешь стакан?!
— Ложись спать, Демид, сегодня мы с тобой ничего не обмозгуем. Ложись, завтра.
— Чего? Стакан дай!
— Ну и пей, — вскинулась вдруг мать. — Пей и убирайся! Хватит, сыта по горло!
— Ах, вон ка-ак, и ты гонишь. И тебе я не нужен. Никому не нужен. Чихать! — Он сорвал пробку с бутылки, налил полный стакан и одним духом выпил.
Мать кивнула Артему и хотела выскользнуть из дома, но отчим заметил это и вытянул руку, перегородив дверь:
— Нет, постой! Посто-ой, давай до конца. Гонишь? Не нужен? Никому не нужен? — Он вытаращил красные глаза и заскрипел зубами. — Зарежусь! Ты этого хочешь — получай, душа из меня вон! Где бритва?
— Да ты что, Демид, — прошептала мать, бледнея, — ошалел? Завтра поговорим, проспись, чего сегодня… пьяный ты. Ложись, Демид, я так, понарошке. Никто тебя не гонит.
— Где бритва? — Отчим кинулся к шкафчику, перевернул там всякие мелочи. — Бритва… А-а, я ж ее Петру отдал. Артемка, мигом к Андосову, бритву мою… вернет…
— Я н-не знаю, — выдавил через силу Артем, поглядывая на мать. Коленки его подрагивали, в груди захолонуло от страха.
— Кому сказал! Ну! И чтоб ни слова там — прибью!
Артем вылетел из кухни, ничего не соображая, ни о чем не думая, двигаясь как заводной. Единственное, что стояло в голове, это вернуться скорее, ведь мать одна осталась.
Старшего мастера не оказалось дома, бритву отыскала полуслепая баба Марфа. Если бы бежать надо было чуть дальше, может, он и пришел бы в себя, позвал кого-нибудь на помощь, но Андосов жил по соседству, чуть ли не крыльцо в крыльцо. За десяток шагов туда и обратно не успел опомниться, так и вернулся с бритвой в руках.
— Вот, — протянул Артем бритву.
Отчим уставился на него ошалело, какое-то время молчал, меняясь в лице, потом вдруг рявкнул во все легкие:
— Змееныш! И ты моей смерти ждешь! — От страшного удара по руке бритва улетела за печку, под топчан. — Прибью-у!
Он поднялся было с табуретки, но мать встала между ним и Артемом, вся бледная, тяжело дыша.
— Не смей! — взвизгнула она. — Не смей ребенка трогать!
Ее неожиданный крик приостановил отчима, будто протрезвил на минуту. Этого было достаточно, чтобы выскочить из дома.
Ночевали они у чужих людей.
Назавтра, как отчим ни уговаривал мать, как ни просил прощения, щедро пересыпая заверениями и клятвами, она велела ему уходить. На три дня он исчез из поселка, потом снова объявился, и опять начались уговоры, клятвы, заверения, но мать оставалась непреклонной. Опасаясь появления пьяного отчима ночью, они поставили надежные запоры, шофер полуторки Никола приделал к ставням сквозные винты, чтобы можно было закрываться изнутри. Недели полторы жили как в крепости, прислушиваясь к улице и вздрагивая при каждом подозрительном шорохе. Вскоре отчим завербовался, устроил последний дебош в сосновском магазине и уехал куда-то на север — за длинным рублем и с глаз долой.