Читать «Метелица» онлайн - страница 223

— Не упарился еще? — спросила Ксюша, подтягивая вагу, поскольку впереди, в ложбинке, стояла крепкая уже, роста в полтора березка, а по соседству бугрился старый замшелый пень. Тут предстояло повозиться.

— Чего хватаешься, надорваться вздумала? — упрекнул ее Демид. Упрекнул не сердито — так, к слову пришлось и от хорошего настроения. Он знал, что Ксюша к таким тяжестям привычная, как, впрочем, и все деревенские бабы. И потом, он не любил, когда при нем поднимали тяжести. И вовсе не из жалости к кому-то, а скорее из ревности, считая тяжести своим делом, доступным только ему одному.

Она благодарно улыбнулась и повела плечом.

— Ладно…

Подбежал Артемка.

— Распалим? Куча большая. — Ему не терпелось развести костер.

— Распалим, — кивнул Демид. — Вот только ковырнем эту красавицу да пенек — и распалим.

Демид достал пачку «Беломорканала» и присел на вагу. Еще с осени он отказался от привычкой «Красной звездочки» и курил только эти папиросы, потому что они были и достаточно крепкими, и считались «толстыми», в отличие от «Прибоя», «Бокса» и прочих «гвоздиков». Он бы шиковал и «Казбеком», подобно Челышеву, будь они чуть покрепче. Теперь Демид мог позволить себе многое. А все — кормилица-машина. С машиной и море по колено, с машиной он человек, с ней он — Князь, как прозвали его в Сосновке за привычку обращаться к своим собутыльникам: «Пей, князь! Гуляй, душа из меня вон, плачу!» На прозвище свое он не обижался, даже совсем наоборот. «Княжить» любил.

И в самом деле, кто в поселке осмелится сказать ему слово поперек? Любого скрутит в бараний рог. Кто больше всех заколачивает денег и сорит налево и направо, угощая всякого прохожего? Демид не жила, привык не копить, а тратить. Чья жена лучше, красивее, умнее Ксюши? А на худшую он не согласен, знает себе цену. Вокруг кого собираются мужики и пошутить, побалагурить, душу отвести от повседневных забот? Кто расшевелил этот запущенный, заплеванный клуб? То-то же! Демид по праву — Князь.

Зимой, от нечего делать и от избытка сил, он вызвался оживить работу в заводском клубе. В этом разбирался больше не от знаний, а по наитию, хотя и до войны, на гражданке, и в автобате был постоянным участником самодеятельности. Ему удалось главное — сколотить драмкружок, остальным занялся одноногий Михаил Гаврусь, неразворотливый, тихий, какой-то рохля-мужик, только и поставленный завклубом из-за своей инвалидности и умения пиликать на баяне. К Новому году отрепетировали чеховского «Медведя». Помещика Смирнова играл, конечно, сам Демид, вдовушку Попову — завмаг Маруся Палагина, у которой вдруг обнаружились драматические способности. Вообще любителей «изобразить на сцене» в поселке оказалось много.