Читать «Русско-прусские хроники» онлайн - страница 118

С уважением глянув на десятника, в глаза его, веселые, хитрые, Николка улыбнулся и в ответ получил такую же улыбку - открытую, дружескую. И еще заметил Николка, весьма пригож был десятник - и лицом красив, и статен, и молодцеват. Возрастом не на много старше Николки - лет двадцать, не более.

- Ты погоди меня здесь,- проговорил десятник, когда Николка поравнялся с ним. И сказал это не как начальный человек слуге, а как товарищ говорит сотоварищу.

Николка отступил к краю ступеньки и принялся ждать.

Мимо вверх и вниз сновали многие люди. Иных, известных, стражи пропускали сразу же. Иных, как и Николку, останавливали, но выходил к ним не сгинувший куда-то десятник, а другие начальные люди.

Наконец в двери показался веселый молодец. Подошел к Николке, как к старому знакомому, проговорил участливо:

- У государя ныне Иван Юрьевич, а сколь пробудет - не ведаю. Так что придется тебе, казак, к ближним его людям со мною пройти.

Николка направился вслед за десятником, не вверх по лестнице, а по каким-то закоулкам вдоль ограды, что шла над Москвой-рекой.

По дороге Николка узнал, что десятника зовут Тихоном.

Ближних шигониных людей оказалось трое. Сидели они в избушке, притулившейся к самой стене. Комнатенка об одно окошко была низка: десятник, переступив порог, шапкой задел потолок. Внутри кроме печи стояли стол, пара скамей и несколько сундуков, обитых железом.

За столом восседал статный бравый мужик лет тридцати, благообразный, в окладистой каштановой бороде. Одеждой, повадками и особенно пригожестью он сильно напоминал десятника Тихона. Взглянув на него, Николка было подумал: "Уж не брат ли?* - но по тому, как поклонился десятник бородачу, понял: не брат, даже родством не близки. Рядом с благообразным бородачом, которого Тихон назвал Флегонтом Васильевичем, располагался за столом поп немолодой, кудлатый, в старой рясе, с наперстным медным крестом; встреть его Николка на улице, подумал бы: безместный поп, расстрига. У края столешницы примостился старый, плюгавый подьячий. На вошедших в избу даже не взглянул, сидел сложа руки, смежив - не то от старости, не то от усталости - очи.

Флегонт Васильевич уперся в Николку взором, будто рожном хотел проткнуть. Спросил у Тихона:

- Этот, что ли?

- Этот, Флегонт Васильевич,- подтвердил почтительно десятник.

- Звать как? - спросил Флегонт Васильевич.

- Николаем.

- А кличут как?

- А никак. Раньше Волчонком звали. Подьячий на краю стола проснулся, зашелестел бумагой, заскрипел пером, стал что-то записывать, поглядывая то на допросчика, то на Николку.

- Православный? - спросил вдруг быстро поп и, услышав утвердительный Николкин ответ, добавил с неудовольствием: - Поди вас тут разбери. Не только казаков да холопов - панов ваших литовских и то не разберешь, кто в какой вере рожден, да не переменял ли на мухамеданскую или папежскую.

- Греческого закону, отче,- подтвердил Николка, не понимая, для чего допытываются обо всем этом ближние Шигонины люди.

- А с немцами пошто дружбу водишь? - выпалил Флегонт Васильевич.