Читать «Тишь» онлайн - страница 15
Федор Дмитриевич Крюков
— Видите, Стаканыч, как от брюнетки-то человеку семейному…
Как будто в этом ничего обидного и не было, но пристав вдруг вспыхнул и неожиданным, злобно-плачущим, треснутым голосом крикнул:
— Я прошу вас — без намеков!
Малиновое лицо с маленькими злыми глазами, в грозном боевом повороте, с наплывшей на плечо пухлой щекой, так было похоже на обиженную морду хмурого бульдога, что Максим Семеныч не выдержал и, по-ребячьи нагнув голову, легкомысленно фыркнул.
— Глупо! Ничего смешного!
— Какие намеки? Я — ничего… — давясь смехом, бормотал Максим Семеныч.
— Не вам о семейном состоянии заикаться: сами с мужичкой живете, детей незаконных плодите…
Максим Семеныч изумленно выпучил глаза и покраснел до бровей. Укол не умный, конечно, но грубый, и сказать на него нечего.
— Прохвост! — отвернувшись, бросил он. Хотел притвориться равнодушным, попробовал улыбнуться, но ничего не вышло: белые запорожские усы шевельнулись и снова уныло повисли, а на толстом, мягком лице прочно легло глупое смущение.
Смешливый яичник закрутил было головой, но тотчас же дипломатично кашлянул и уткнулся глазами в карты. Смолк и дьякон. Но лицо Андрея Андреевича все было налито смехом.
Пристав швырнул вдруг свои карты на стол и встал:
— Я больше не играю!
Встал и Максим Семеныч. Как будто в одно мгновение он усох, подтянулся, подобрал живот и стал подвижнее.
— Жульнический прием: как проигрыш — срывать игру! — сказал он, быком глядя на Болтышкова.
— Я — жулик?
Мордальон уперся кулаками в бедра и стоял круглым вызывающим фертом.
— А вы как думали?..
— Господа! слышали? — обернулся пристав к партнерам.
— Бросьте, ребята! — плаксивым тоном сказал дьякон. Максим Семеныч старался сохранить хладнокровие, но губы дергались и он не мог удержать их. Стиснул челюсти. И, когда увидел, что Мордальон взялся за фуражку, повторил снова:
— А как вы думали: кто вы такой?
Они глядели несколько мгновений друг на друга, оба изменившиеся, напряженные, готовые размахнуться, но оба неподвижно оцепенелые перед темной чертой, за которую надо шагнуть. Черный, юркий яичник застыл в сладостной позе жадного ожидания. Андрей Андреич так же, как за минуту смехом, налился теперь испугом и пучил глаза на дьякона. Дьякон не выдержал тягостного напряжения, воскликнул:
— Да плюньте, ребята!
— Хорошо-с! — неожиданно воскликнул Мордальон — не своим обычным баском, а потоньше, но с угрозой, — прекрасно! Вы слышали, господа? — опять обернулся он в сторону застывшего Безуглова, — будьте свидетели!..
И уже в дверях, надевая фуражку, трагическим тоном добавил:
— Благодарю, г[осподин] Карпов! благодарю!.. И не за-бу-ду!..
— На здоровье! — бросил вслед ему Максим Семеныч. И, помолчав немного, добавил, — Мордальон Стаканыч!..
Из-за черты света, за которой скрылся пристав, в ответ на это послышалось:
— Хорошо-с!.. Но помните: я молчал… Но теперь достаточно!..
Было что-то угрожающе-значительное в тоне и словах этих.
Максим Семеныч понял, что все пропало. Черта перейдена и терять нечего. Не заботясь о том, слышит ли его пристав или он уже далеко, не видя его за гранью светлого прямоугольника, падавшего от двери, он кричал: