Читать «Как я изучаю языки» онлайн - страница 88

Машина перевела на русский язык английское предложение «Out of sight, out of mind». В переводе на немецкий оно значит «Aus den Augen, aus dem Sinn», а по-русски – «С глаз долой – из сердца вон». И так как машина есть машина, то, переведя первую часть фразы «вне поля зрения», она аналогично перевела и вторую часть предложения – «вне памяти». При проверке русский перевод запустили вновь в машину, получили обратный перевод на английский: «Invisible idiot» («невидимый идиот»).

Многие спрашивают, почему переводчиков не так много, раз эта профессия столь интересная. Объяснение этому, мне кажется, очень простое: слишком много всевозможных требований, предъявляемых к переводчику. В первую очередь от него требуется молниеносно мыслить, быть при этом невозмутимо спокойным, обладать хорошей нервной системой и желанием постоянно учиться. 30–40 раз в году переводчик «сдает экзамен» перед международной комиссией по таким далеко отстоящим друг от друга предметам, как диагностика опухолей мозга и применение математических моделей в сельском хозяйстве, механические свойства материалов, подвергнутых нагреванию, и перспективы развития алеаторной музыки.

То, что задача значительно труднее, чем представлялось, выясняется зачастую только в переводческой кабине. Позвольте мне по этому поводу рассказать один случай. Когда я еще только начинала свою карьеру переводчика-синхрониста, я входила во французскую кабину, стуча от волнения зубами. Сильнее всего я боялась, конечно, в первый раз, и мне было очень приятно увидеть, что мой коллега по кабине – человек решительный и спокойный. Он сказал, что организаторы прислали его помочь мне, если я не выдержу, и исправлять меня, если буду ошибаться. К своей благородной задаче он приступил сразу же. Едва я только пролепетала первое предложение «Nous saluons les délégués de tous les coins du monde…», как он нажал на кнопку отключения микрофона и заметил: «Товарищ, так говорить нельзя. Земля круглая, и у мира нет углов». После двух-трех таких «замечаний» я предложила ему поменяться местами – пусть переводит он, ибо и материал, и язык он, очевидно, знает лучше меня. «Правильно, – сказал он, – я спущусь сейчас к организаторам и объявлю о замене». Он ушел и не возвращается вот уже лет 10–15.

Вступительное слово и приветствие бывают обычно шаблонными и служат хорошей разминкой переводчику. И все же самые мучительные воспоминания связаны у меня именно с ними. На международной конференции в Стокгольме я попала в русскую кабину. Председатель открыл совещание приветствием младшему брату короля, присутствовавшему в зале. В других кабинах уже давно прозвучало: «Your Royal Highness…», «Königliche Hoheit», «Votre Altesse Royale…», – а я все еще мучительно молчала, забыв, как будет это по-русски («Ваше королевское величество»)…