Читать «Содержание» онлайн - страница 42

отличным».

Письмо пятое (28 октября 49 г.)

«В последний месяц я совсем отбился от собственных рук –

прослушивания, эпопея с поэтом (кстати, стихи его оказались не

намного хуже прежних) и вся прочая суета в корне перековали мой

душевный уклад. Не без ужаса заметил я, что становлюсь суетным, и

в случае успеха кантаты (весьма сомнительного) преуспею и в

суетности. Очевидно, ничто мне сейчас так не требуется, как

только полный неуспех, и лишь этой ценой я смог бы сохранить в

себе то, что составляет и оправдывает смысл моего пребывания»

[курсив мой – А.Л.].

Письмо шестое (10 ноября 49 г.)

«Завтра, вероятно, я смогу получить оркестровые партии. Когда я,

наконец, овладею своей партитурой, я смогу встретиться с Гауком и

поиграть ему. Тогда и выяснится, будет ли он дирижировать. Дело

осложняется весьма некрасивым поведением Горчакова, который

заявляет вовсеуслышание, что я обещал ему кантату, чего я никогда

не делал, но на что Горчаков меня неоднократно грубо

провоцировал».

Письмо седьмое (14 ноября 49 г.)

«Завтра в одиннадцать часов состоится встреча с Гауком и решится,

надеюсь, вопрос с дирижером. Партии я получил и уже половину

откорректировал. Пальто мне сшили. Шубу Мусе не купили. Погода

плохая. Водку не пью. С девицами не общаюсь. Настроение

скверное».

Письмо восьмое (19 ноября 49 г.)

(Отрывок из этого письма я уже приводил в основном тексте. – А.Л.)

Письмо девятое (24 ноября 49 г.)

«Вчера и сегодня были сводные репетиции хора, на которых я

присутствовал. Звучит хор изрядно. Первая оркестровая репетиция

должна состояться 28 <ноября>. Солистов, певцов своей печали, я

еще в глаза не видел. Вся эта координация мне дается с трудом,

вернее, совсем не дается. Слишком много координируемых

элементов вокруг оси координат».

Письмо десятое (2 декабря 49 г.)

«Итак, кантата сыграна. Причем сыграна предельно скверно.

Сплошное фортиссимо, неверные темпы и фальшь. Сыграна послед-

ним номером по требованию Гаука, хотя в программе шла первым

номером. Так что получилось: после танцев – торжественная часть.

Тем не менее, мне пришлось галантно раскланяться с публикой и

оркестром и даже пожать руки своим могильщикам во главе с

Гауком».

Письмо одиннадцатое (13 декабря 49 г.)

«Итак, испытания кончились. Все случилось примерно так, как я

себе и представлял. В событиях подобного рода самую большую

роль играют пересечения разных человечьих путей. Пленум стал

ареной битв и игралищем страстей. Произошло массовое

столкновение честолюбий. Сочинение мое было выдвинуто на

премию, но, немедленно, по требованию Захарова и Коваля,

вершителей судеб [курсив мой – А.Л.] задвинуто обратно. В

Секретариате произошел раскол. Чулаки был вынужден уехать из

Москвы на все время обсуждений. С моим сочинением можно было

поступить лишь двояко: либо превознесть, либо уничтожить, ибо это

диктуется темой сочинения – другого быть не могло. Естественно,

что превознесть, что сопряжено с массой почестей, да к тому же

именно меня, Секретариат не захотел; не захотел потому, что не

хотел ускорять свою гибель. Потому, сочинение мое в докладе