Читать «Энциклика "Свет веры" - Lumen Fidei» онлайн - страница 25

Единство и целостность веры

47. Единство Церкви во времени и пространстве связано с единством веры: «Одно тело и один дух, […] одна вера» (Еф 4, 4-5). Сегодня можно увидеть объединение людей, связанных общим делом, обоюдной любовью, одной судьбой или общими замыслами. Но нам весьма непросто вообразить аналогичное единение в истине. Кажется, что единство такого рода противоречит свободомыслию и независимости субъекта. Опыт любви указывает нам, однако, что в ней самой может быть дано общее миросозерцание, что в ней мы учимся смотреть на мир глазами другого, и это ничуть не обедняет нас, но делает наши взгляды на жизнь богаче. Подлинная любовь, равно как и любовь божественная, требует истины, и в общем взгляде на истину, которая есть Иисус Христос, она обретает прочность и глубину. В этом заключается также радость веры, единомыслие в едином теле и в едином Духе. В этом смысле св. Лев Великий мог утверждать: «Если вера не едина, это не вера».^[40]

Каков секрет этого единства? Вера едина в первую очередь вследствие единства Бога, которого мы признаем и исповедуем. Все элементы веры соотносятся с Ним, они суть пути, дабы познать его сущность и его деяния, и потому обладают единством, превосходящим все, что мы способны вообразить, единством, которое обогащает нас, поскольку нам сообщается, делая нас «одним».

Вера едина еще и потому, что она обращается к единому Господу, к жизни Иисуса, к его реальной истории, разделяемой с нами. Св. Иреней Лионский пояснил это в возражении еретикам-гностикам. Они признавали существование двух типов веры, а именно: вера грубая, вера простых людей, несовершенная, которая остается на уровне тела Христова и созерцания его тайн, и другой тип веры - более высокий и совершенный, а именно вера истинная, предназначенная узкому кругу посвященных, возвысившихся умом над плотью Христа к тайнам неведомой божественности. Перед подобным высокомерием, сохраняющим свою притягательность и своих последователей и по сей день, св. Иреней настаивает, что есть только одна вера, потому что она всегда движется по специфическому пути Воплощения, никогда не минуя тела и истории Христа, поскольку Бог полностью пожелал в ней открыться. Вследствие чего нет никакой разницы в вере того, «кто весьма силен в слове» и того, кто «немощен в говорении», между обладающим большими и меньшими способностями: и как первый не сделает веру «обширнее», так второй «не нанесет ей ущерба».^[41]

Наконец, вера едина, потому что разделяема всей Церковью, которая есть единое тело и единый Дух. В причастности к единому субъекту, который есть Церковь, мы получаем общее миросозерцание. Исповедуя одну и ту же веру, опираясь на ту же скалу, мы, преображенные тем же Духом любви, излучаем единый свет и обладаем единым взглядом, проницающим реальность.