Читать «Журнальный зал | Нева, 2010 N8 | Наталья ГАЛКИНА. Табернакль.» онлайн - страница 18

На другой конференции внезапно взявший слово Берберов простер куда-то руку (некоторые считали — на восток, другие утверждали — в сторону клиники патофизиологии, соседствовавшей с чугунной оградой со стороны переулка Ломанского, то есть нынешней улицы Комиссара С.) и совершенно без связи с предыдущим выступлением выразил возмущение по поводу экспериментов на животных, морских свинках, мышах и крысах в частности (почему-то не упоминая собак).

— Если так пойдет и дальше, в скором времени, — сказал он, багровея, — доценты начнут спонтанно хвосты ампутировать.

— Хвосты не ампутируют, — откликнулась из угла известная собачница профессор К., — а купируют.

— Это кому как! — резко отвечал Берберов; в этот миг стал он похож на животное.

— Откуда они взялись, эти бедуины научной пустыни? — спросил Николаша.

И получил ответ Орлова:

— Мне кажется, их придумали дети.

Глава девятая

Ремонт и Отмена. — У нижнего шоссе. — “Он всегда читал Гумилева у залива”.

Лето подчинялось правилам пятнадцатилетнего цикла Ремонта рельсов и Отмены поездов. Мы встретились с Еленой Ч. в автобусе, следовавшем в Зеленогорск по нижнему шоссе, вышли на Морской. Нам предстоял долгий переход к станции с крутым подъемом в гору, и, положив свои тяжеленные продуктовые сумки на песок, мы набирались сил, глядя на залив с пляжной скамейки.

— Когда я была маленькая, лет одиннадцати, что ли, Клюзнер читал мне на заливе стихи Гумилева, — сказала Елена. — Иногда здесь, иногда в Зеленогорске, — случалось, что мы ездили туда ужинать, праздничный ужин, я тогда все лето жила у него в доме, проболев всю зиму; мама не знала, куда меня деть на лето, чтобы укрепить мне легкие. Первый раз мы поехали в ресторан “Жемчужина”, до этого я никогда не была ни в кафе, ни в ресторане. Думаю, что речь не шла о каких-то ресторанных разносолах, он шиковать не привык, я тем более; но мне было куплено на десерт пирожное, я запила его соком, мы вышли к заливу, и тут я впервые услышала стихи Гумилева. Клюзнер знал их наизусть, множество текстов, то был его любимый поэт.