Читать «Книгоедство» онлайн - страница 222
Александр Етоев
Ода русскому бытовому шрифту – вот что такое эта книжка Ольги Флоренской. И одновременно это плач по нему («Осмеянный и оболганный, он исчезнет под напором пронырливых западных граффити – их первые, еще неловкие образцы уже появились в наших дворах»). И надежда на его новое возрождение.
1. Лучшее из существующих русских изданий «Путешествий Гулливера» – несомненно довоенные издания «Академии». Академического «Гулливера» все должны хорошо помнить по начальным кадрам замечательного фильма Александра Птушко «Новый Гулливер» 1935 года выпуска – фильма, где впервые, пожалуй, в мировой кинематографии живые актеры играли совместно с мультяшными персонажами. Помните, вожатый у пионерского костра открывает одетый в суперобложку маленький томик Свифта? Так вот, это он и был – «Гулливер» издания «Академии», лучшего издания произведения английского классика, выпущенного у нас в России.
Традиционно роман Свифта относят к жанру фантастики.
Виктор Шкловский в одной из своих работ пишет следующее:
Лучшими фантастическими романами являются романы Свифта – когда уменьшается или увеличивается герой, и, кроме этой фантастики, никакая фантастика уже не допустима. Эта единственно допущенная фантастика становится методом исследования мира заново. Мы изменяем масштаб мира, и то, что кажется нам почетным, становится ироничным. Мы здесь видим не только ревность и любовь женщины, которая стоит вместе с каретой на ладони Гулливера, но мы исследуем и английский парламент, и борьбу Англии с Францией. Рассматривая крохотного Гулливера на руке великана, мы точно так же исследуем войну, нравственность пороха. Здесь фантастичность математична. Поэтому фантастика, допущенная в романе, должна быть минимальна, строго определенна и максимально нагружена.
То есть фантастический элемент, по мысли Шкловского, должен быть соразмерен с задачей, которую ставит перед собой писатель: он не должен заслонять главного. Кстати, далее, в той же самой статье, критик пишет о книге Адамова «Тайна двух океанов»: «Невнятность романа, облегченная условность показа подводного мира заставляет нас считать книгу Адамова читательской удачей, а не писательской удачей». В случае же «Гулливера» Свифта удача получается обоюдная – и писательская, и читательская.
2. Великий роман Свифта задуман и написан как пародия на «Робинзона Крузо» Дефо. Даже не так: это была книга, призванная разоблачить перед читателями обманщика Даниэля Дефо, утверждавшего, что все написанное им в романе про Робинзона – правда. Отсюда и приемы романа Свифта, все его гротеск и гипербола, которые должны были, по замыслу автора, показать абсурдность, абсолютную невозможность подобных историй в жизни и полную несостоятельность их сочинителей. Результат вышел для писателя неожиданным. Читатель после выхода «Гулливера» в свет искренне поверил, что описанные в книге события имели место в действительности. Доверчивые читатели поверили даже в летающие по воздуху острова и в страну говорящих лошадей. Это окончательно убедило Свифта в глупости человечества в целом и отдельных его представителей в частности – таких, например, как Дефо. Создатель Гулливера иначе как «безграмотным писакой» создателя Робинзона не называл. Сохранилось множество свидетельств современников о дьявольском характере Свифта, о его иезуитской въедливости, о постоянном желании уязвить, унизить собеседника, представить того в лице окружающих дураком. Слышать это довольно странно, поскольку Лемюэль Гулливер, литературный герой Свифта, в книге представляет собой полную противоположность его автору. Это добрый, отзывчивый человек, сочувствующий бедным, встающий на сторону униженных несправедливой властью, всегда готовый прийти на помощь. То есть явно имеет место быть парадокс, описанный гениальным Стивенсоном в его «Истории доктора Джекиля и мистера Хайда». Ночной Свифт предстает перед нами в жизни, дневной, в образе добряка Гулливера, глядит на нас со страниц романа. Такие вот бывают в литературном мире истории.
