Читать «Книгоедство» онлайн - страница 221
Александр Етоев
Вечером у Кальве в обществе Кокто, Вимера и Пупе, принесшего мне автограф Пруста для моей коллекции. В связи с этим Кокто рассказал о своем общении с Прустом. Тот никогда не давал стирать пыль; она лежала «подобно шиншилле» на всех предметах обстановки. При входе домоправительница спрашивала, нет ли у пришедшего с собой цветов, не пользовался ли он духами и не проводил ли время в обществе надушенной женщины. Его видели чаще всего в постели, но одетым, в желтых перчатках, чтобы не грызть ногти. Он тратил много денег, чтобы в доме не работали ремесленники, чей шум ему мешал. Окна никогда не открывались; ночной столик был заставлен лекарствами, ингаляторами, пульверизаторами. Его рафинированность была не без зловещего оттенка; так, он ходил к мяснику и заставлял показывать, «как закалывают теленка».
Эта пространная цитата из парижского дневника Эрнста Юнгера (запись от 17 февраля 1942 года) – очень хорошая иллюстрация к теме «Писатель в жизни». Действительно, когда читаешь классика, то и представляешь его не иначе как неким эфирным духом, у которого на уме лишь одно высокое. А он, оказывается, и к мяснику ходит, и в комнате у него от пыли не продохнуть, и ногти он грызет, как мальчишка, не думая о глистах и инфекции. Хотя, наверное, какой-нибудь Августин Блаженный или Франциск Ассизский и вправду жили так, как пишут о себе в своих сочинениях. Пруст же – нормальный извращенный парижской жизнью писатель, и в книгах у него нормальная извращенная жизнь нормального французского буржуа, а не буколика в духе Лонга, когда Дафнис и Хлоя хоть и любят друг друга, но не знают, что с этой любовью делать.
Собственно говоря, эта книга – часть большого проекта «Русский дизайн», над которым автор его, художница Ольга Флоренская, работает уже много лет и который показывается кусками по мере накопления материалов.
Эстетика русского быта – вот важная и огромная тема, кропотливо разрабатываемая художницей. По сути, и «Бестиарий», и «Таксидермия», и предыдущие книги Ольги Флоренской («Русский патент», «Движение в сторону ЙЫЕ», «Русский дизайн», – все выпущены издательством «Митькилибрис») – части большого целого.
Надписи и объявления на стенах и на заборах («RAP – говно», «ПЛЯЖ ЗАКРЫТ ПРОИЗВОДИТСЯ СБРОС ФЕКАЛИЙ»), уличные таблички, вывески («ПОШЫВ ШУБ»), наклейки и этикетки на упаковках («Мочалка банная. Цена 13 коп. Перед применением ошпарить кипятком»), доморощенные политические лозунги и плакаты («ИУДУ ЕЛЬЦИНА К СТЕНКЕ») – словом, все то, мимо чего человек проходит обычно не замечая, глаз художника выхватывает из жизненного потока и, как бабочку энтомолог, аккуратно накалывает на иглу ученого интереса.
Художница исследует буквы, почерки и слова, чтобы через них проникнуть в душу русского человека, загадочную, по распространенному мнению.
Русские буквы, кажется, созданы для тренировки христианского смирения: скупые движения корявой рабочей руки, согретой дыханием на морозе, – вот рисунок нашей азбуки... Как весело импровизировать в латинице – у нас же лоб всегда в крови. Одна сомнительная радость, что у нас «ЖЭ – похоже на жука»...
