Читать «Книгоедство» онлайн - страница 101

Бальмонт нынче у читателей не в фаворе. Это плохо, потому что в залежах его стихотворных руд скрываются элементы редкие, современные и благотворно действующие на всякого человека. Так же – проза, и «Змеиные цветы» в том числе.

«Золотой ключик» Алексея Толстого

Маленькая каморка, кусок холста на стене, на холсте нарисован очаг. «Здесь живет писатель Алексей Николаевич Толстой?» «Здесь живет папа Карло, а к Толстому – это туда». Холст откидывается, за холстом – дверца. Звякает золотой ключик – и мы попадаем в сказку. Заставленный снедью стол, жаркий пар над тарелками, вино в прозрачном графине. И над всем этим пиршественным блаженством – его величество Алексей Толстой, классик нашей советской литературы. Неважно, что вокруг вместо дворцовых чертогов – грубые деревянные стены. Война как-никак, враг на родной земле. Глухо ворчит артиллерия. Самолеты буравят воздух. Толстой поднимает тост. За Сталина, за победу, за советский народ. Тепло, сытно, уютно, но надо выбираться на холод, за эти деревянные стены, в голодный, продрогший мир, в голодную разрушенную страну. Прощайте, Алексей Николаевич. Спасибо за угощение. Привет вам из блокадного Ленинграда от вашей бывшей жены.

Если прошлое мешает вам жить, это прошлое следует уничтожить...

...Не часто я у памяти в гостях,

Да и она меня всегда морочит.

Когда спускаюсь с фонарем в подвал,

Мне кажется – опять глухой обвал

За мной по узкой лестнице грохочет...

Это Анна Ахматова, «Подвал памяти» – стихотворение, которое она читала Толстому в Ташкенте, в эвакуации. Алексей Николаевич сказал тогда возмущенно: «К этому незачем возвращаться».

...Но что-то внутри тебя тянется в далекие годы, кто-то тебя оттуда зовет, смотрит на тебя пристально, мешает тебе привыкнуть к роли, которую ты взялся играть. Прошлое – это враг. Если враг не сдается, его уничтожают. Писатель – тот же солдат. Только в руках у него не автомат, а перо. Впрочем, советский писатель уже давно приравнял перо к автомату или к артиллерийской пушке.

Когда-то мы смотрели в Театре Ленсовета инсценировку «Хождения по мукам». Романа я не читал, но спектакль мне понравился. На сцене размалеванные, крикливо одетые футуристы, красавец Бессонов, загримированный под А. А. Блока... Рядом со мной Эйхенбаум ерзает в кресле. В антракте спрашиваю:

– Вам что, дядя Боря, не нравится?

Он отводит меня в сторону и говорит очень серьезно:

– Ты сейчас, Миша, может быть, не поймешь то, что я тебе скажу. Но запомни на всю жизнь. Это все ложь.