Читать «На чем держится мир» онлайн - страница 22
Ицхак Мерас
Немец тоже видел.
Они одновременно приставили к животам железные приклады автоматов и открыли огонь. Крест-накрест. Очередь. Еще одна. Юозукас споткнулся и вдруг исчез. Сразу за дорогой. Они подошли, сперва один пнул его ногой, потом — другой. Антанас крикнул с дороги:
— Теперь забирай! Нам он больше не нужен!
Она оттолкнула Винцукаса.
Путаясь в недлинном платье, оступаясь, выбралась на дорогу, склонилась над сыном, встряхнула его окровавленную голову. Потом встала, упираясь руками в землю.
Она встала, вскинула над головой руки, измазанные землей и кровью, и смотрела на мир черными, полными ненависти глазами.
Она молчала.
Она ничего не видела.
Но ее черные глаза, ее стиснутые пальцы, измазанные землей и кровью, извергали черное проклятье.
Проклятье!
Проклятье.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Чудно.
Больно чудно уж.
Кто бы мог поверить?
И снова была весна и цвела сирень. Белая, фиолетовая. Ее было полно вокруг усадьбы — все кусты и кусты: бело-зеленые, фиолетово-зеленые.
Теперь уже дети искали счастье. Прибежали оба, и Таня с ними.
— Бери, мама, — тянулся Римукас с цветком из пяти лепестков.
— Тетенька, возьмите…
Это принесла свое счастье Таня — голову нагнула, а сама поглядывает исподлобья: возьмет тетя или нет. Вдруг не возьмет… А ее цветочек самый красивый.
— У меня шесть лепестков… — говорит она, все еще не подымая головы.
Почему ж не отнесет она цветок своей матери? Она взяла у всех троих, понюхала и вернула.
— Нельзя свое счастье другому отдать, — сказала. — Тогда уже и счастье — не счастье больше… Сказала и задумалась. Так ли на самом деле?
Верно ли, что нельзя отдать другому? Тогда уже и счастье — не счастье?
Она кончила кормить свиней, чисто вымыла руки, потерла песком, снова окунула в воду. И сама пошла за усадьбу.
Руки потрескавшиеся, пальцы толстые, неуклюжие, но она перебирала ветки, листья — все искала.
Виктор пригнал лошадей, соскочил на землю, подошел тихонечко, боясь спугнуть.
— Бог помочь, — сказал, смеясь.
Она обернулась.
— Что ищешь? — спросил он.
— Счастье…
— А его можно найти?
— Можно, — ответила она.
Чудно.
Невозможно поверить, да придется.
Наступило лето, и зацвели липы.
Старая развесистая липа, что росла на дворе, вдруг пожелтела, унизанная усатыми бусинками.
И, глядя на эти тысячи цветков, вбирая вместе с гудящими пчелами запах липового меда, можно было на минуту забыть про все.
Про все, что творится вокруг.
Больно чудно уж, что даже в такое время приходит весна и распускается сирень, белая и фиолетовая.
Больно уж чудно, что даже в такое время наступает лето и старая липа становится желтой и душистой.
Она стояла, прислонившись к корявому стволу.
Грубые пальцы ласково тронули ее за руку, погладили.
— Не надо… — сказала она. — Не надо, Витя… И он снова, как всякий раз, отступил. Не знал, что надо быть настойчивее.
Ведь она когда-то уже говорила так… Да только было это давным-давно… Тогда, еще совсем молоденькой, говорила:
— Не надо… Не надо, Винцялис…
Она все еще стояла, прислонившись к липе.
В синем небе мерцали звезды, иногда они падали — словно далекая молния прочертит светлую стежку и угаснет.