Читать «Свадебный бунт» онлайн - страница 157

— Изволь. Отвечу я тебе кой-что… — выговорил Грох глухо. — Но удовольствуйся малым разъяснением и отпусти. Я будто заживо помер, и мне труд великий языком двигать. Не ради упрямства, пойми, боярин, и не ради озорства я молчать хочу. Я помер… Или все померло кругом для меня… Зачем я бунтовал?.. Меня царь заставил бунт учинить… Сашка Данилыч Меншиков заставил, да и другие такие же, как он… пролазы.

— Поясни, — удивился фельдмаршал.

— Зачем царь из темных людей, да прытких, понаделал бояр?.. Ну, вот с этого примера и меня одурь обуяла… И я захотел в бояре выйти, чуя в себе тоже разум и прыть.

— Бунтом?.. Противством царю и его властям? Да ты бы в Москву или Питербурх пришел да показал бы нам в свейской войне свою прыть…

— Я и был…

— Был?!

— Был. У Меншикова был… В ногах валялся… Просил слезно: «Возьми меня к себе. Я тебе себя докажу»… Он меня лежачего ударил ногой, выругал и прогнал… Я ушел, омертвев сердцем, и поклялся, что услышит Сашка об Якове Носове… Ну, вот теперь уж он, поди, слышал.

— Почему же? это тебя обидело?..

— Довольно, боярин, боле ни слова не отвечу.

Наступило молчание и продолжалось несколько мгновений.

Шереметев сидел задумчивый.

— Ну, ступай… — вымолвил он наконец. — Я не велю тебя допрашивать в судной избе. Зря замучают… Повезут тебя на Москву… Там тебя сам великий царь допросит. Ты ему вот то же и скажи.

— Спасибо тебе, боярин. Это слово меня оживило, — выговорил Грох и снова засверкал его тусклый за мгновенье взгляд.

На другой день утром, при первом ударе на соборной колокольне, Шереметев со свитой двинулся в собор к литургии и молебствию о здравии государя царя.

Полки собрались и торжественно выстроились на площади перед папертью собора, куда вошли лишь именитые обыватели. После молебствия при колокольном звоне и пальбе из пушек было объявлено прощение его царского величества всем повинившимся и сдавшим город без упорства и напрасной траты людей в братоубийственном бое.

Но затем фельдмаршал отдал приказ, чтобы главных зачинщиков всей смуты, вовремя не повинившихся на увещательные грамоты, самозванных властителей: посадского Носова, донского казака Зиновьева и стрельца Быкова, закованных в кандалы, заключить без суда и допроса в башню под надежным караулом. Кроме них, еще 273 человека были отобраны и посажены в яму под судной избой. Впредь до отсылки всех в Москву на суд и расправу царя, указано было колодников-бунтарей не обижать и, крепко карауля, хорошо кормить.

XLIII

Был май месяц.

От прошлого бунта уже не оставалось и следа, когда однажды в доме богатого ватажника Барчукова был праздник, было людно и шел пир горой.

Ватажник праздновал крестины новорожденного, нарекаемого Борисом, в честь его высокорожденного и именитого восприемника от купели.

Крестный отец сам явился в дом ватажника, своего старого знакомого еще по Кичибурскому хутору, где когда-то по пути в бунтующую Астрахань он останавливался и ночевал.

Фельдмаршал явился с блестящей свитой молодцов офицеров из московских полков, но в числе их был один офицер не московец, а давно и хорошо знакомый астраханцам да к тому же и приятель хозяина, ватажника Барчукова. Это был астраханец, лишь недавно зачисленный в полк и надевший новый мундир.