Читать «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» онлайн - страница 217

Непосредственный переход этот от страха и удивления к прославлению Бога служит доказательством того, что сотник и прежде отличался набожностью и по образу мыслей своих достоин был чести стоять на страже у креста Христова. Нет сомнения, что слова «Сын Божий» в устах его теперь имели значение не выше того, какое придавал им Пилат: но древнее предание утверждает, что Лонгин (имя сотника) узнал впоследствии в Иисусе истинного Сына Божьего и своей кровью засвидетельствовал твердость исповедания, произнесенного им на Голгофе. Церковь ублажает страдания его 16 октября.

Исповеданием сотника окончилось видимое действие страшных знамений на сердца людей, окружавших крест Иисуса.

Но неужели эти чудесные явления никак не подействовали на первосвященников и старейшин иудейских — тех людей, которые, можно сказать, были их главной причиной, вознеся, в безумии своем, на крест Господа славы?

К сожалению, на этот важный вопрос нельзя не ответить отрицательно. В то время, как помрачалось небо, тряслась земля, распадались каменные скалы, отверзались гробы и восставали мертвые, в то самое время первосвященники помышляли о приличии праздника, требовавшем, чтобы тела распятых не оставались долго перед лицом торжествующего Иерусалима! — о том, как сократить жизнь несчастных! — о новом посрамлении Иисуса, намереваясь предать тело Его земле вместе с телами злодеев! Явление ужасное для сердца, любящего человечество, не желающего видеть между людьми извергов, достойных ада!

«Такова, — восклицает св. Златоуст, — сила зависти! Враги Иисуса Христа единожды и навсегда обрекли себя на все злодеяния». Но не одна зависть владела сердцами первосвященников и книжников, в них жила и суеверная приверженность к преданиям старцев, к своим мнениям, которые постоянно были отвергаемы Иисусом Христом как зловредные; в них было и алчное корыстолюбие, соединенное с притеснением ближних, Им нередко обличаемое; были личная ненависть и злоба; был, наконец, стыд — явиться перед всем народом иудейским убийцами Мессии или, по крайней мере, пророка. Столько демонов (ибо так по справедливости св. отцы называют страсти) — до какой слепоты и ожесточения не могли довести сердца, и без того давно ожесточенные, холодные к истине и добродетели, преданные фанатизму или чувственности, привыкшие саму религию обращать в орудие страстей самых низких! Фараон, Дафан и Авирон уже давно явили собой пример ослепления и упорства, видимых теперь в старейшинах иудейских. Злое сердце всегда неистощимо в возражениях против самых очевидных истин, когда они для него нестерпимы. А что могло быть нестерпимее для гонителей Иисусовых Его Божественного достоинства? В уме книжников и фарисеев был уже гибельный запас возражений против чудес Иисуса Христа; те же самые возражения могли они использовать и против чудес, бывших ради Иисуса Христа. Ничто не препятствовало грубым изуверам думать и говорить, что настоящие знамения если не явления естественные, то действие темных сил, которые огорчены потерей своего наперстника, каким злоба их давно изображала Иисуса (Мк. 3, 22; Мф. 9, 34; Лк. 11, 15). Для саддукеев, отвергавших бытие духов и бессмертие, настоящие знамения могли не иметь особого значения уже потому, что Иисус Христос умер: ибо, по их учению, смертью человека все оканчивалось. Знамения не произвели никакой видимой перемены в судьбе Иисуса Христа: Его тело оставалось спокойно на кресте, язвы были открыты; оно подверглось всем поруганиям. «Явный знак, — могли толковать книжники, — что помрачение солнца и землетрясение не имеют отношения к смерти Иисуса». Притом, между знамениями не было ни одного, которое привело бы к гибели кого-либо из врагов Иисусовых: они все оставались живы, невредимы, неприкосновенны — еще одно доказательство для сердец грубых, что это знамения не божественные, не ради Иисуса; потому что, вспоминая события своей истории, они видели, что людей, раздражавших Бога, немедленно постигала смерть. Что всемогущество Божье щадит их теперь, оставляя им время на покаяние, что Мессии Искупителю не свойственно мстить личным врагам Своим казнью — мысли эти были выше Каиафы, который мог сребрениками купить достоинство первосвященника, но не мог стяжать истинного познания о Боге и Его совершенствах, о Мессии и великой цели Его пришествия в мир. Нельзя забывать и того, что самое поразительное из знамений, последовавших за смертью Иисуса Христа — воскресение мертвых, — теперь еще не было известно.