Читать «Как звали лошадь Вронского?» онлайн - страница 23

Протиснулась сквозь нижние планки городьбы, скрылась в раззубии напротив. Поднялись в бельэтаж ржаного терема: воздух был плотный, неколебимо застойный. Царили золотушные, банно-прачечные миазмы.

Позвонили в крайнюю угловую дверь – на пороге встал долгай в светлом пуловере: открывал углом на груди темную рубашку. Из всего этого воздвигалась хорошо постриженная, ухоженная голова. Квадратная челюсть была обметана интеллигентной шкиперской бородкой, как у

Авраама Линкольна. Распахнул помстившиеся огромными на темной площадке руки. “Евангелина Сергевна!” – простонал он. Расцеловались.

Она представила Павлинова.

Пьянка у Артура Слепнина (так звали хозяина) была в полном разгаре: гремела музыка, в комнате была высвечена середина. Сиял озеркаленный лампами бар. Каждый подходил, наливал что хотел. Павлинов с Евкой тоже плеснули джина с тоником, примостились на откинутой от стены тахте. Павлинов огляделся: давно не был в такой кибле. Посреди комнаты в полутьме топтались несколько пар. В углах таилась молодежь. Во многих из них Евка признала своих учеников. Артур, едва видный в светлом пуловере, поднялся, в руке – плосковатая, похожая на вазочку рюмка.

– Друзья мои! – сказал он, предварительно вырубив музыку. -

Предлагаю выпить за число сто тринадцать, столь дорогое сердцу каждого истинного служителя русской словесности. За женщину, которая его олицетворяет!

Захлопали, пошли чокаться с Артуром, с сидевшей рядом женщиной: красота увядания, приглушенная благообразность, ореол пепельных волос. Была в струящемся сером платье, с лиловой лентой на шее.

Павлинов почему-то тоже поднялся, вслед за другими сходил, приложился к святыне. Вернулся к Евке. Спросил, что это за число такое, из-за которого можно устроить гульбу. Евка только махнула рукой, сказала, что он-то должен знать это.

– Не может бы-ыть! – выдохнул Павлинов. Конечно, помнил, что Пушкин в одном из писем (кстати, по-французски!) обронил, что Натальюшка, то есть Наталья Николаевна Гончарова, у него сто тринадцатая.

– С тех пор разные кретины, вроде Артура Слепнина, – ворчала Евка, – считают это своим творческим рубежом. Делают стойку, когда их личный счет достигает подобной борозды.

– Ты хочешь сказать?..

– Да, эта баба – сто тринадцатая в коллекции Артура Слепнина.

“Какая у него в списке ты?” – подумал он. И выдохнул в ярости:

– Как насчет других параметров применительно к Алексан-Сергеичу?

– Не бери в голову, родной! – успокоила Евка, даже не обернулась. -

Для большинства собравшихся это не более чем повод выпить.

Кого-то она ждала: видел по напряженной, жилистой шее. Вытягивалась, щупала взглядом каждого входившего.

– Ненавижу это скотство! – шептал Павлинов. – Счет, перечень. Хотя даже Алексан-Сергеич был скрупулезен. Но как можно соединить “Я помню чудное мгновенье” с письмом Соболевскому: “Ты пишешь о мадам