Читать «ТАТУИРО (HOMO)» онлайн - страница 122

Узкий луч ночного света падал на горячую кожу, освещая продолговатую голову с неспящими темными глазами, прилегшую на косточке над бедром.

Глава 29

Солнце висело над линиями крыш мерзлым кружочком лимона. Несвежий снег пытался блестеть, посверкивал незатоптанными участками. От ларечка с шаурмой доносились осколки запахов. Казалось, мороз разбивал горячие ароматы жареного мяса и лука на длинные куски, как ломаное камнем стекло. Большая собака с комками ватной шерсти на спине и боках стояла у киоска, держала жаркую булку влажного дыхания в раскрытой пасти.

Витька ждал, машинально притопывая ногой – пока не мерз. Под брюками и свитером мягкое тепло опоясывало тело. До косточек над правым бедром.

Надо бы думать о том, что сейчас прибежит Степан, и они пойдут в просторные залы манежа, смотреть на украденные идеи. Бесплотные оцифрованные у Витьки, и воплощенные в картон и глянец, в крикливые рекламные буклеты – у Ники Сеницкого. Но думал о змеях. О жаркой влажности джунглей, где каждое дерево – живое тело. Где звери будто вырастают из этих деревьев и лиан, отрываются, с чавканьем и древесной зеленой кровью, – провести жизнь, поглощая живое и снова вернуться к корням, – влиться кровью гниения снова в древесные стволы и мясистые листья. Думал о шуме тропического леса, напоминающем ток крови.

А потом думал о рыжем коте и глазах его, снова и снова. Дышал залипающим на морозе носом, щурил слезящиеся от недосыпа глаза. Радовался, что Степка опаздывает.

Это началось утром, когда бежал к метро. Часто скрипя тяжелыми ботинками, обгоняя упакованных в серое и черное пешеходов, прятал руки в карманы. Одной сжимал перчатки в теплой глубине куртки. Люди торопились, толкали неподвижными локтями, поворачивались друг к другу всем корпусом, переговариваясь. Выдували из носов и ртов белые комки дыхания.

Слева за дорогой, среди длинных застывших домов, торчала черная щетка парка. От бегущей под ноги зализанной белизны подташнивало, и Витька отрывал взгляд, искал, куда смотреть. Никуда не хотелось. Серо-бело-черно-грязно…

И вдруг, плавно, сверху, тончайшей кисеей пришло что-то. Накрыло голову, без всякого труда преодолело косматую ушанку из жучки и закоченелую плащевку куртки. И пошло растворяться в крови, постукивая и покалывая изнутри кожу. Закружилась голова. Витька, на ходу, не замедляясь, слушал то, что внутри. Внутри был хмель, легкий и пузырчатый, скатывался в кончики пальцев, щипал в холодном носу.

Мир вокруг расслоился на тонкие прозрачные пластины, слюдяные чешуи, без цвета и особого смысла. Ждал кадров, вот увидит сейчас, как тогда, в первый раз осенью и после. Но не было. Уныло торчала щетка деревьев, совался под ноги скучный зализанный снег, проскакивали неопрятные машины, плюясь из-под колес грязью. Не аттрактивно, сказал бы Степан. Нет кадров. Не удивить никого, заключив в рамки любой кусок окружающего сейчас Витьку мира. Который продолжал расслаиваться, показывая, что – сложен, неоднороден. Пустые плоскости, не забирая с мест предметы, перестраивались, тасовались огромными картами, улетали в небо, ложились поверх старых сугробов, скатывались с них одним краем, и по их невидимым трамплинам к верхушкам деревьев ускальзывали толстые голуби. И казалось, крыльями хлопают лишь для того, чтоб не съехать обратно по слюдяному катку в снег.