Читать «Люди божьи собаки» онлайн - страница 59

— Не понимаю я ужо этой жизни, трудно мне.

— А что табе? Ты ж не депутатка. Крекчи помаленьку. Жуй хлебок.

— Я постараюся. Пошли к Вольгочке моей сходим. Сколько лежит ужо здесь, горетница.

Она с великим трудом поднялась, поклонилась, как могла, двум холмикам.

— Грех. В один день и могилки убирают, и чарку берут. Усё некогда.

Постояла с минуту и потащилась назад, на те ряды, где были оградки.

Новенькую домовину Кузьма привез в конце недели, поздним темным вечером, да еще укрыл брезентом, чтобы люди не видели. Как ни ругался Лёдик, а вдвоем с Татьянкой они заставили его занести деревянный «тулуп» в дом и поставить под образа. У Татьянки все уже было приготовлено — солома на дно, белая простыня на солому, подушечка в голову. С помощью Кузьмы она обустроила домовину, приставила низенькую скамеечку и влезла в нее.

Придерживаясь рукой за стену, улеглась медленно, затем осторожно выпрямилась.

— Ну что, принимаешь работу? — поинтересовался Кузьма. Нервы у него, как и у сестры, были крепкие.

— Принимаю. Я тут и переночую. Накиньте одеялом в клетку.

Лёдик покрутил пальцем у виска, но послушался. Было в поступках матери в последние дни что-то такое, от чего он переставал понимать не только ее, но и себя самого.

Ночью лежала Татьянка в своем новом домике смирно, на спине, сложив руки под одеялом на животе, и только водила глазами по освещенной зыбким лунным светом комнате. Думала: а могла ли ее жизнь сложиться иначе? А могла она прожить ее по-другому? Быть грамотной, работать бухгалтеркой, жить с другим мужиком, есть не хлеб с кислой капустой, а городские при- смаки? Наверное, могла. Если бы Федор не сбарабанил на вечеринке ручкой нагана. Хотя — время было такое, что все равно нашли бы к чему придраться. Все равно они были обречены на недобрую долю, потому что прокляла их старая хуторянка. Зачем понадобились Федору ее девки, которых потом запороли шомполами солдаты? Старуха с хутора считала, что виноват в этом Федор, а почему? Ездил к ним? Агитацию кулацкую проводил? Знает Татьянка ту кобелиную агитацию, будто дома ему не хватало. Ничего же в письме об этом не пишет, только коротко — «я не виноват». Но хуторянка что-то знала, раз пришла, не поленилась нести свое проклятие пять километров глухим лесом. Грех какой, проклясть живых людей, женщину с малыми неповинными детьми! Какое сердце надо иметь! Или от сердца материнского одни угольки остались: взрослых дочерей лишиться ни за что ни про что? Какое время было Иродово… Господи, прости людей грешных, поедом друг друга ели, как собака падаль подзаборную.

Завозился за стенкой Лёдик. Покашлял. Слышно было — пошарил рукой по тумбочке рядом с кроватью, нашел папиросы и закурил. Накинул на себя рубашку и вышел в темноте в сени. Пусть бы уж лучше в доме курил, простудится.

Лёдик скоро вернулся — ночь была по-весеннему холодная, едва ли не с морозцем. Сбросил сапоги, прошел к ней. Она сидела и расчесывалась.

— Ото, посмотрите, красоту наводит. А я хотел поглядеть, живая хоть?

— Куришь по ночам, Лёдя…

— С тобой не тольки закуришь. Нашла себе забаву.