Читать «Журнал «Вокруг Света» №2 за 2003 год» онлайн - страница 77

«Бывшую» женщину двух великих мужчин – Достоевского и Розанова – заклевали, оклеветали, практически лишив собственной биографии, превратив ее имя и судьбу просто в пикантный довесок к жизням ее знаменитых возлюбленных. Какой же справедливости может ждать она от истории? Другой вопрос – есть ли у нее право на собственную биографию и на отдельное место в истории. Если бы она была просто красивой пустой бабенкой – к чему и перья ломать? Однако Достоевский, например, считал ее одной из примечательнейших женщин своей эпохи. «Друг вечный» – это эпистолярное обращение Федора Михайловича к возлюбленной – стало ее пропуском если не в бессмертие, то, во всяком случае, в незабвение.

Суслова послужила прототипом едва ли не всех «инфернальных» женщин Достоевского – Полина в «Игроке», Катерина в «Братьях Карамазовых», Лиза в «Бесах»…

Да и Розанов был одержим Аполлинарией, которая почти на 20 лет была старше него, ничуть не меньше Достоевского. Василий Васильевич, расставшись с ней, уже ненавидя ее, тем не менее признавался: «…В характере этом была какая-то гениальность (именно темперамента), что и заставляло меня, например, несмотря на все мучения, слепо и робко ее любить».

Аполлинария Прокофьевна Суслова – чистейший тип русской женщины, русской, как выразился Розанов, «по стилю души» – и этим она, бесспорно, представляет интерес сама по себе, а не как обидный «довесок». Это – не тип преданной и верной жены, сентиментально воспетый нашей классической литературой, это другой тип: независимой, упрямо последовательной, страдающей идеалистки. Иначе говоря, другой вариант национального женского характера. Помимо врожденных психологических склонностей этот тип был воспитан специфической атмосферой, сложившейся в России в 60-х годах XIX века, народовольческими идеями и остро прорезавшимся вкусом к свободе. То было время торжества Писарева и Чернышевского, время хождения русской молодежи «в народ», время тайных прокламаций и политических процессов, время резкого обострения так называемого «женского вопроса» и новой антисемейной морали. И если мужчины так или иначе сумели «переварить» новую идеологию и обогатиться, то множество зараженных ею, как эпидемией чумы, представительниц слабого пола оказались выбиты из привычной колеи и зачастую погибали, не зная, за какую соломинку уцепиться.

Стриженные по тогдашней моде и совершенно между собой несхожие сестры Сусловы – Аполлинария и Надежда, появившиеся в петербургских студенческих кружках, были из того нового поколения молодых женщин, которое более не желало топить, хранить и украшать домашний очаг, качать колыбель и быть во всем рабой мужа. И потому в многочисленных студенческих демонстрациях за право женщины на образование – они всегда в первых рядах. Высшие женские курсы в России в то время еще не были созданы, но правительство, под давлением молодежи, пошло на некоторые уступки и позволило дамам слушать лекции в университете. Страсть к самостоятельности и профессиональной деятельности наравне с мужчиной кружила этим барышням голову так, как раньше кружила только любовь. Сестры Сусловы, как и их эмансипированные товарки, искренне считали любовь «пережитком», «предрассудком» и, разумеется, полагали, что уж они-то – выше этого.