Читать «Дюма. Том 57. Княгиня Монако» онлайн - страница 294

С тех пор и до своей поездки в Англию, до самой своей смерти, при которой мне не довелось присутствовать (это случилось в 70-м году, во время моего второго и последнего пребывания в Монако), Мадам не говорила со мной о Варде или о моем брате наедине и не откровенничала со мной. Как утверждают, у нее было несколько любовных связей, но я в это не верю. Вне всякого сомнения, что она умерла, будучи отравленной шевалье де Лорреном и маркизом д’Эффиа. Король изгнал по ее просьбе шевалье де Лоррена, который, в самом деле, вел себя с ней необычайно заносчиво. Шевалье не простил этого Мадам, прекрасно понимая, что, пока она жива, ему не удастся снова обрести милость короля. Он прислал яд из Италии маркизу д’Эффиа, и тот подсыпал его в стакан с цикорной водой, которую выпила на свою беду принцесса.

Я искренне оплакивала ее. И прежде всего потому, что я занимала при ней положение, которого впоследствии была лишена и которое уже ни одна дама не смогла занять; к тому же, несмотря на упомянутые выше недостатки принцессы, я была к ней привязана. Мой брат выказывал величайшую скорбь, которая, признаться, тронула меня лишь отчасти, поскольку я знала закулисную сторону этой истории. Мы еще встретимся с шевалье де Лорреном и его кознями при дворе Месье, в бытность другой Мадам, которая относится к этому человеку иначе и терпит его, но следует видеть, как она его терпит!

XXIII

Вернувшись из Монако, я оказалась в прекрасном положении при дворе, поскольку король относился ко мне очень хорошо.

Я участвовала во всех увеселительных прогулках благодаря тому, что никогда не расставалась с Мадам, а также по воле нашего государя.

Королева-мать вскоре умерла, и о ней мало сожалели. Король, а также Месье ее оплакивали, но Мадам отнюдь нет — она знала, что королева ее не любила.

Между тем с моим отцом произошел неприятный случай, довольно странный для такого опытного придворного, как он.

Маршал не желал, чтобы ему об этом напоминали, но мы не отказывали себе в этом; вот что с ним приключилось.

Лавальер сочиняла скверные стихи; король, страстно влюбленный в нее в ту пору, последовал ее примеру. Его наставниками были Данжо и Сент-Эньян, отнюдь не лучшие из возможных учителей, однако он полагался на их мнение. Как-то раз его величество написал довольно слабый небольшой мадригал; увидев утром, после пробуждения, моего отца, он сказал ему:

— Господин маршал, я прошу вас, прочтите этот маленький мадригал и ответьте, видели ли вы когда-нибудь хоть один столь же нелепый. Все знают, что я люблю стихи, и потому с некоторых пор мне чего только не приносят.

Маршал взял стихи, прочел их и, скривившись от отвращения, заметил:

— Государь, ваше величество необычайно справедливо судит обо всем; поистине это самый глупый и пошлый мадригал, какой мне когда-либо доводилось читать.

Король разразился в ответ благосклонным смехом.

— Не правда ли, — продолжал он, — что их написал какой-то фат?

— Ваше величество, этот человек не заслуживает иного прозвища.

— Что ж, я очень рад, что вы говорили со мной столь откровенно, ибо эти стихи написал я.