Читать «Инга. Мир» онлайн - страница 63

— Его жалко, — быстро ответила Нюха, — он же старенький совсем, смешной. Я терпела.

— Жалельщица!

Инга выставила ладонь.

— Стоп. Если вы поругаетесь, сейчас, я чокнусь.

— А пусть не жалеет кого не надо!

— Всех надо, — в упрямом голосе зазвенели слезы, — как это — одного жалеть, а другого нет? Стареньких особенно жалко.

— Мам! — заорал Олега, хватаясь за голову, потом облапил сердитую Нюху и усадил рядом, прижимая к себе и морщась от лезущих в лицо растрепанных волос.

Инга прерывисто вздохнула. Кажется, он пережил. Не все же такие античные Федры, Михайлова, некоторые видят жизнь по-другому. Или эта девочка смягчила все, Олега доволен, как слон, что увел ее у соперника, и что она, оказывается — жалела старенького.

— Купаться? — предложил Олега из-за кудрявой макушки Нюхи.

— Да, — поддержала его девочка, — а я станцую, для твоей мамы, я ее станцую.

— Понеслось… ладно, двинули, — он поднялся, ухватывая Нюху поперек талии, и заговорил сочным, тут Инга вздрогнула, совершено каменевским голосом:

— О, нимфа, как тебя, Энциона! Нет, Эхинацея! Вдвоем мы увлечемся… нет, повлечемся…

— Повлачимся, — подсказала Инга, стаскивая с веревки гордеево полотенце.

— Да, точно! И Федра с нами в море омоваться. Нет, пениться пойдет.

— Олега, достал!

Олега поставил терпеливую Нюху. Выпятил живот, помавая в воздухе руками.

— Терпи теперь. Нынче я Петрович и это налагает. Я так сказал? Или — накладывает? Второе как-то странно звучит. Нюха! Ты купальник хоть взяла? Здрасти. А как же? Мам, выдай ей там чего. А то я украду Гордея трусы, с веревки.

— Болтун. Если я увижу Нюху в гордеевых трусах, у меня крыша точно поедет.

Втроем они вышли за калитку, где ничего не изменилось, где стоял дивный летний день, полный солнца, сверкания воды и радостных криков.

— Он такой прекрасный, — рассказывала Нюха, держась за руку Олеги, и оглядываясь на Ингу, — ой, да. Прекрасный. Но я его боюсь, он как волк. Лесной волк Гордей.

— Ты ж его один раз видела!

— Все равно. Я его, наверное, люблю. Потому что он тебя любит. А еще любит вас, Инга. Потому что вы прекрасная совершенно.

Втроем они ушли на пустой кусочек пляжа, подальше от валяющихся тел. Инга вместе с ребятами выкупалась, улыбаясь тому, как худенькая Нюха затягивает бантиками шнурки на выданном ей купальнике, а сама она была в черном спортивном белье — трусиках и короткой майке. И села, рядом с Олегой, когда он похлопал по старому коврику, приглашая.

— Нюха будет тебя танцевать.

— Как это — меня?

Мальчик улыбнулся, продирая пятерней мокрые густые волосы.

— Смотри.

Девочка стояла на мелком прибое, спиной к ним. А после, раскидывая тонкие руки, медленно стала совершать плавные движения, ничего ими не рассказывая, как стесненно готовилась увидеть Инга. Просто вдруг стала сама — как свет, как далекие детские крики, как легкий горячий ветер, что приходил высушить волосы и улетал, играть мириадами искр, укладывая их на гладкое полотно воды.

И глядя на плавные изгибы, и волосы, что свешивались выгоревшими нитями с худенького плеча, окунались в воду и подхватывались рукой, Инга перетекла в него, своего выросшего сына, в котором теперь живет и болит эта странная девочка, которую вечно придется спасать, от тех, кто захочет, потому что она идет ко всем, с ясной верой в прекрасное. Бедный мой счастливый мальчик…