Читать «Шведские спички» онлайн - страница 143
Робер Сабатье
Правый карман куртки Бугра — тот, в который он клал свою трубку и пакет табака, — был порван. Ребенок подумал, что надо бы его залатать, но мысль о нитках сразу вернула его в галантерейную лавку матери.
Он слышит, как звенит дверной колокольчик. Виржини стоит за прилавком, задумчиво похлопывает себя по губам карандашом с ластиком на конце. Она дает заказ какому-то господину небольшого роста, лысому и тщедушному, который снял шляпу и положил ее подкладкой вверх на раскройный столик. На каждое предложение Виржини господин кивает, подтверждая свое согласие.
«Черной тесьмы для подшивки брюк, — диктует Виржини, — и серой также. Сколько мотков? По два — обоих цветов. Ниток для штопки: пять коробочек разных тонов и две — черных… Обождите — еще конверты с иголками. Ну… шесть дюжин. Да-да — оптом».
И господин сосет химический карандаш, пачкающий лиловой краской его рот, и переворачивает копирку в записной книжке. Оливье заявляет о своем присутствии:
«Мама, ты говорила, нужны плечики».
«Ах, да: плечики 44-го и 46-го размера. Да, средние. Запишите — двенадцать пар. Спасибо, Оливье, если б не ты… Я еще вот что забыла: шерсть для ажурной вязки. Покажите мне ваши образчики… А булавки у вас есть? Тогда — шесть больших коробок…»
Оливье закрыл глаза, но перед ним возникло еще одно видение. Виржини шьет на машинке. Слышится постукивание
— У тебя, Бугра, порвался карман.
— Ладно, — бросил Бугра.
Они уже дошли до лестницы Беккерель и медленно по ней поднялись. А вот и дом, в котором горел чуланчик; старик улыбнулся и лукаво посмотрел на Оливье. Это означало: «А ты помнишь?» И хоть все случилось совсем недавно, но кажется далеким-далеким.
— Я думаю, они так и не отправят счет за убытки, — сказал Бугра. — В сущности, это неплохое ремесло — пожарный. Но лучше, если б они не носили мундиров.
И еще одна картина прошлого пришла на память ребенку. В лавочку входит почтальон, кладет на стол свою кожаную сумку, вынимает деньги, тетрадь: «Вот здесь распишитесь…» — и добавляет: «Это пенсия за вашего мужа. Она, увы, не растет…»
Когда дверь закрывается, Виржини складывает деньги и говорит: «Больше никто не придет. Закроем дверь на задвижку. Хватит с меня, навидались сегодня людей».
Она начинает петь, кокетливо намекая на свое имя:
У входа самого в Америку,
Там, где канадская земля,
Играл на мандолине я.
Принцесса вдруг прошла по берегу —
Так хороша и очи дивные!
И дали имя ей Виржиния.
И когда мать останавливается, Оливье лукаво подхватывает:
…И так мила, такая стройная,
Что дали имя Вержерона ей.
Мальчик еще был в плену этого грустного воспоминания, когда голос Бугра заставил его вздрогнуть:
— Что ты сказал, Оливье?
— Гм… ничего. Я пел.
Их прогулка была долгой. Ночь придавала беседе лирический оттенок. Они шли мимо едва слышно жужжащих газовых фонарей. Летучие мыши летели на их свет. Воздух свежел, и губы ощущали его как прохладный напиток. У кого-то за окном стенные часы гулко пробили один раз.