Читать «Пути предназначения» онлайн - страница 343

— Да. Либо в таком… э-э… ну так скажем — в хороводе, либо кладут на стол и играют одной рукой. Другой в это время держат ароматическую свечку. Так из дома изгоняются злые духи и привлекается удача. — Истец немного помолчал и счёл нужным пояснить: — Музыка сама по себе у лагинасцев хорошая. Непривычная на вкус жителей Колец, но очень хорошая. Только вот с кмелгом такая непонятность. Как-то никому в голову не пришло сыграть на нём по-настоящему.

— Понятно, — кивнул Авдей. — Но не в этом суть. Главное, что хотя кмелг и не считается музыкальным инструментом, он, тем не менее, представляет собой объект этнокультурного богатства Иалумета. Кроме того, кмелг обладает выставочно-коллекционной ценностью, поскольку является материальным предметом и имеет чётко выраженные характеристики, по которым можно определять его денежную стоимость. Соответственно, он может быть как объектом купли-продажи, так и воровства, и подделки. Где вы взяли ваш кмелг, истец?

— Я этнограф, — ответил тот. — Изучал лагинасские сказания. Получилось так, что жителям одной деревни я оказал крупную услугу. В благодарность староста хотел подарить мне верблюда. Для них это настоящее богатство. Но мне такой подарок, как вы понимаете, только в обузу. Тогда я сказал, что пусть лучше они подарят мне кмелг, поскольку в его звуках живёт самое лучшее, что только есть у деревни. Каждый раз, прикасаясь к кмелгу, я буду вновь встречаться с моими друзьями и их прекрасным краем. И старосте, и его людям мой ответ польстил. Они всей деревней обратились к самому знаменитому мастеру Лагинаса, попросили сделать для меня кмелг. Мастеру, в свою очередь, польстило такое внимание к его таланту. Он отложил в сторону все заказы и сделал чудеснейший кмелг. Об этом даже в лагинасских газетах писали, я запросил в редакциях копии статей, их пришлют завтра к полудню. Гражданин начальник! — возопил истец. — Мой кмелг подменили вот на это! — Он положил на стол Авдея стеклянно-металлическую раскорячку.

Авдей осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев. Раскорячка задребезжала. Авдей глянул на картинки с лагинасскими музыкантами, повторил их движения. Кмелг провыл ту же неблагозвучную мелодию.

— Понятно, — сказал Авдей и стал острожными, даже ласковыми прикосновениями изучать, пробовать звук кмелга.

Распробовал. Изучил.

Сыграл коротенькую гамму. Затем ещё одну.

Филимонова поймала себя на том, что представляет, как Северцев столь же нежно и ласково прикасается к её груди, к бёдрам… Причём уродство руки уже не имело ни малейшего значения. Только прикосновения.

«Интересно, какие у него губы… — растерянно думала Филимонова. — Наверное, такие же сильные и чуткие, как и руки».

Авдей развернул кмелг так, чтобы играть можно было левой рукой и…

…и пламенным вихрем взметнулась мелодия фламенко. Совершенно иное, не гитарное звучание, но его хотелось слушать. И танцевать. Хотя танец уже сменился лиричной грустью какого-то романса. Который Авдей тоже оборвал на полуфразе.

— Редкостная гадость, — сказал он. — Это даже не подделка. Это издевательство.