Читать «Говорящий ключ» онлайн - страница 45

Отец Александра, старый Ультенай, экономя табак, подмешивал в него мелкую стружку тальника. Чем тяжелее был год, тем больше было в табаке стружки. Иногда табаку совсем не было. Тогда Ультенай крошил старые прокуренные трубки и добавлял в это крошево все той же тальниковой стружки. Вспоминая прошлое, Ультенай говорил: «Тогда мы курили чистый табак» — и это считалось признаком высшего благосостояния семьи. Такого времени Александр не помнил. Если Ультенай говорит: «В табаке была половина стружки», каждый понимал, что жили так себе, средне. Теперь Александр курил табак, только на одну треть дополненный тальником: с осени охота была удачливой.

Порывы ветра становились все сильней, сотрясая ветхие стены зимовья. Камелек раскалился докрасна, в зимовье запахло подгорелой юколой.

Вдруг у зимовья раздался собачий лай, затем дверь широко распахнулась, и в облаке снежной пыли появился человек с ружьем за плечами. Заглянув внутрь, он посторонился, пропуская другого.

— Проходите, ваше благородие. Теперь, слава богу, переждем погоду, а не будь собаки, беда! На дымок вывела собачка-то.

Тучный человек, закутанный в меха, казалось, заполнил собой маленькую избушку. Сбросив доху, он подошел к печке и, обогреваясь, протянул к ней руки. Затем недовольно взглянул в сторону эвенка и коротко бросил:

— Выставить тунгусишку!

— Пурга, ваше благородие, — сказал один из казаков.

— Они привыкшие, — отозвался другой. — Все равно как собака, зароется в снег и переждет. Эй ты, выметайся, живо!

Испуганный Александр молчал. Он догадался, что перед ним начальник, но не понимал по-русски, не знал, чего от него хотят.

— Эмришь, эмришь, езжай!

— Да он разговаривать не умеет. А ну, помоги, Антип!

Казаки подхватили эвенка под руки и, сопровождая пинками, выбросили за дверь в сугроб снега. Если бы Александр встретил в лесу медведя, он не уступил бы ему в единоборстве. Но теперь страх обуял его, ему показалось, что казаки стоят в дверях, целясь в него из своих ружей. Обжигая голые ноги о снег, он стремглав скатился вниз, на равнину озера и исчез во мгле.

— Он добежал? — спросил Муравьев.

— Добежал к своим сородичам, но ноги были обморожены. Началась гангрена. Случайный приезд земского врача спас его от смерти. Ему отрезали пальцы обеих ног. В юрте старого Ультеная прибавилось нужды, в кисетах стало больше тальниковых стружек, чем табаку.

Около костра долго царило молчание. Каждый из слушателей Юферова как-то особенно живо ощутил те огромные перемены, которые произошли в жизни забитого прежде эвенкийского народа.

— А теперь, в нашу эпоху, Александр Ультенай стал всеми уважаемым человеком, передовым бригадиром совхоза, — как бы подводя итог своему рассказу, сказал Антип Титыч и принялся набивать трубку.