Читать «Что движет солнце и светила (сборник)» онлайн - страница 254

— Вы на каком курсе учитесь? Это же и шестиклассник правильно сосчитает!

— Извини, у меня голова болела…

— На пляже, что ли, перегрелись?

— Извини, я не загораю. Предпочитаю ночные купанья в озерах…

Он говорил ей «вы», она — «ты»; оба старались держать дистанцию. Ирина Николаевна однажды не выдержала:

— Рома, а тебе не кажется, что Надежда старается привлечь твое внимание к себе?

— А вам, извините, какое дело?

— Да мне-то никакого. Только ведь и ты, кажется, к ней неравнодушен. Она красивая, симпатичная, будто из французских фильмов. Я зову ее Надюстиной… Тут и Надя вошла, живо блеснула глазами:

— Вы обо мне, кажется, говорили? Что-то я опять не так сделала?

— Зовите ее как хотите, — сказал Роман, не обращая на Надю никакого внимания. — Для меня она существует лишь в силу, так сказать, производственной необходимости.

— Ну ты и зануда! Да она такая девчонка… Да ты посмотри: картинка!

— Вот и смотрите, если нравится. А я лучше в музей схожу. Там картинки что надо!

— Нет, Надюстина, ты погляди на этого бесчувственного чурбана, — игриво возмутилась Ирина Николаевна. — Видать, он парень деловой: ушел он в дело с головой. Ничего и никого не видит!

Надя смущенно передернула плечиками:

— Ой, Ириночка Николаевна, да ну его, буку. Он и не интересуется ничем, кроме учебы…

— Матрена усатый! — воскликнула Ирина Николаевна. — Единственное, чему стоит прилежно учиться, — это искусству человеческого общения…

Она произнесла это высокопарно и как бы шутя — обычный ее стиль, когда хотела казаться свойской и еще не совсем старой.

Закурив от избытка переполнявших ее чувств, Ирина Николаевна принялась говорить и жестикулировать сигаретой, и Роман следил не столько за развитием мысли, сколько за причудливо свивавшимися кольцами голубого дыма, от которых пахло мятой и чем-то томительно горьковатым — так пахла за окном полынь, припорошенная седой пылью.

Эта придорожная пыль облепила старые, с рыжинкой в листве тополя, георгины и астры на заросшей мокрецом клумбе. Скопившись в полувысохшей чаше гипсового фонтана, она держалась на поверхности рыхлой серой промокашкой.

— Матрена усатый, — повторила Ирина Николаевна свое любимое ругательство. — Смотри, я тебе в характеристике так и напишу: «Не проявил своих душевных качеств…»

— А все-таки почему — Матрена, да еще — усатый? — разозлился Роман.

Ирина Николаевна рассмеялась, игриво покачала головой, бросила быструю искру взгляда исподлобья и восторженно шепнула:

— Какой простой!

А Матренами она именовала всех, независимо от возраста и пола, — всех, кто, по ее мнению, очень многого не понимал в жизни — наивнее ребенка, не мудрее старой обезьяны, одно слово: Матрена. Матрена на городском базаре, где всякий может ее облапошить. А что касается усов, то Роман начал их отпускать — над верхней губой уже топорщилась короткая щетинка.

— Пойди и погляди в зеркало, — ласково улыбнулась Ирина Николаевна. Если зрение слабовато, то могу очки одолжить.