Читать «Соловецкое чудотворство» онлайн - страница 5

И вот этот-то отец Аркадий, простец, первым сподобился на Соловках чудесного явления. Много страдало на Соловецком лиц духовного звания: были учёные богословы и знаменитые иерархи, и многие обрели здесь мученическую кончину, да никто такого не сподобился, а если и сподобился, сохранил в тайне.

Вот как было.

Сами знаете, что такое Анзер — штрафная командировка. Там и при монахах-то житьё было невесёлое, посты да молитвы, поминальные службы, неусыпное чтение Псалтири, попадал туда тот, кто затворял глаза и уши видимому миру, заживо себя хоронил. А красота там кругом несказанная: озеро за озером, по ним лебёдушки плавают, гуси да утицы, леса весёлые, всяким ягодичием наполненные, по ним зверушки ручные бегают, олешки да лиски — благодать! Ничего такого теперь в помине нет — побили лис да оленей, в озёра мусор побросали… Два скита на Анзере: один на заливе, Троице-Анзерский, другой на горе, Голгофо-Распятский. Голгофский скит самый таинственный, редко кто из посторонних туда допускался, жили там отшельники и молчальники, два века горела лампада неугасимая, два века неустанно, неотрывно, ни на час, ни на минуту не переставая, возносились здесь молитвы чередой монахов и схимников. Не впусте были молитвы. Знаем мы, что являлась Богоматерь вместе с преподобным Елеазаром Анзерским схимнику Иисусу, основавшему Распятский скит. Здесь, на Анзере, близ Голгофского скита и новое чудо свершилось.

Валили лес под горой Голгофой (от сотворения мира ничей топор его не касался, а тут рубят, зачем — неведомо, так и гниёт этот лес на берегу). Обтянули колючкой участок, и давай работай, за отказ — пуля, плохо будешь шевелиться — тоже шлёпнут. Вовсе там в отдалении конвой одичал, да ещё сказывают — кто больше нашего брата постреляет, тому в награду отпуск…

Вот работает так отец Аркадий и чувствует — сил нет, а стражник кричит: «Ты, падло, пошевеливайся, не то на мушку возьму!» И пал отец Аркадий на колени, и обратился к Пречистой с горячей молитвой: «Матушка-Заступница, наступает мой смертный час, милостью Твоей неизречённой не остави моих чад и домочадцев!» А охранник винтовку поднимает, стрелять готов. Только что-то его вдруг остановило… Опустил винтовку, обернулся. Видит — идёт старушка древняя. Откуда взялась — непонятно, ни женщин, ни старушек нет на Анзере. Может, какая бабка-поморка приплыла, похожа старушка-то на поморскую бабушку. Стражник хотел было окликнуть: «Куда ты, бабка?», да язык отнялся. Собака с ним рядом была, зверь, а не собака, любого растерзает, а тут заскулила жалобно и свернулась клубочком, хвостом виляет. Идёт старушка, прошла сквозь проволоку, будто нет проволоки, подходит к отцу Аркадию и говорит: «Не беспокойся о чадах, я с ними». Старушка вроде бы как старушка, лицо доброе, морщинистое, а взгляд — в душу проникающий, словно покровом незримым осеняющий, и так-то тепло и сладостно под этим взглядом, что ликует душа восторгом, слезы умиления текут и сами собой слова шепчутся: «Матушка…» — и пали все горемыки на колени. А Она тихо: «Дети…» — и видели многие, как слеза из Её глаз скатилась…