Читать «Мы - пионеры, дети рабочих» онлайн - страница 16

Но когда два долговязых подростка в шортиках и галстуках с важным видом пронесли мимо стоящих под звездно-полосатым флагом и отдающих пионерский салют детей красно-звездчатый китайский флаг, я потерял чувство реальности.

-- Идиоты, -- я тихо застонал.

-- Ра-ра-ра-ра, ра-ра -- ревело за забором.

-- Эй, -- в отчаянии взревел я. -- Скауты! Побойтесь Бога и председателя Мао!

-- Ра-ра-ра-ра, ра-ра, -- речевка вяло скисла.

-- Мама! -- Замычал старший скаут. -- Сосед нам мешает.

-- Эй, мистер, -- в поле моего зрения появилась пожилая женщина. -- В чем дело?

"Хунвейбинка" -- мгновенно понял я.-- Извините, -- я попытался быть вежливым настолько, насколько мог. -- Вы бы не могли заниматься всем этим немного потише...

-- Почему это? -- Хозяйка перешла в наступление. --Вам должно бы быть стыдно! И вообще, как вы смеете мешать нашим детям? -- Слово "нашим" было нарочито подчеркнуто. -- Кстати, мистер, это - наша частная собственность. Если вы посмеете еще раз нас побеспокоить, мы вызовем полицию.

-- Извините, я собственно, -- мне стало неловко и противно одновременно. -- Нельзя ли... Ну хоть немного потише.

-- Нельзя! -- Хунвейбинка развернулась ко мне спиной и оскорбленно вошла в дом.

-- О, Господи, -- взревел я. -- Нет мне спасения. Почему я попал в эту сумасшедшую страну непуганных идиотов? Почему эти плоды культурной революции живут в собственном доме, разводя всякую социально-незрелую ересь? За что караешь ты меня?

-- За грехи, -- ласково пропел внутренний голос, и я понял, что вдохновение ко мне сегодня уже не вернется. По этому поводу я решил окончательно погрязнуть в грехах, и поехал к любимой девушке, у которой задержался до пол-второго утра. Вернулся я домой пахнущий коньяком, в мятой рубашке и совершенно вдохновленный, сел за письменный стол, и, поглядев на рукопись, почему-то оказался в длинном школьном коридоре из моего детства.

Снилось мне детство, причудливым образом смешанное с отротчеством и юностью. Меня исключали из состава пионерской организации за употребление коньяка и курение в школьном туалете. Нет, курить я курил, признаюсь, но вот коньяка в те годы не употреблял, разве что портвейн "Три семерки". Вот уже выстроились в ряд пионеры, презрительно смотрит на меня директриса, она поджала губы и сейчас...

-- Погодите, -- смеюсь я. -- Я уже взрослый. Более того, я живу в Америке и вы меня исключать не имеете никакого права. С курением, правда, у них и здесь проблемы, но, честное слово, я курю только у себя в садике и в автомобиле. Я понимаю, что отравляю окружающую среду, но...

-- Ха-ха-ха, -- смеются пионеры.

-- Честное слово, я здесь уже несколько лет. Не верите - посмотрите, за углом моя машина стоит, вот ключи. Разве в наши времена у советских граждан были такие машины? -- Аргумент этот представляется мне убийственноубедительным, и я радостно усмехаюсь.

-- Ты, -- директриса задыхается от негодования. -- Ты продался империалистам. За тряпки, за Кока-Колу! За автомобиль! За пачку сигарет "Кэмел"! Позор!

-- Да не курю я "Кэмел". И причем здесь Кока-Кола? И вообще, вас давно нет! -- протестую я. -- Вы выросли. Многие даже погибли, кто в Афганистане, кто в более поздние времена. Генка Захаров, например, его в Афгане убьют. И Сережку Гаранова тоже. А Мишу Шестова конкуренты положат в девяносто третьем. Человек пять из вас в Америке будут жить. Даже председатель совета отряда Игорь Костиков будет жить в Америке, я его там видел, в супермаркете! Честное пионерское!