Читать «Антикварий» онлайн - страница 14
Вальтер Скотт
Претит мне это. Лишь в вине веселье.
Мой дом не остается без вина,
И мой девиз: «Я верю только в херес!»
Когда старший путешественник, тучный, страдающий от подагры и одышки, спустился по шатким ступенькам дилижанса, хозяин гостиницы приветствовал его с той смесью фамильярности и почтительности, какой шотландские трактирщики старой школы придерживаются с особенно уважаемыми постояльцами.
— Господи боже, неужто это вы, Монкбарнс? (Он называл гостя по имени его поместья, что всегда ласкает слух шотландского землевладельца). Не думал я увидеть вашу милость ранее конца летней сессии!
— Скажет тоже, толстый старый черт! — ответил гость, чей шотландский акцент усиливался в минуты гнева, а в остальное время был малозаметен. — Старый скрюченный болван! Ну какое мне дело до сессии и до глупых гусей, которые туда слетаются, или до ястребов, которые им там выщипывают перья?
— И то правда! — согласился хозяин; он, собственно, говорил так только потому, что лишь смутно помнил об образованности гостя, но тем не менее был бы очень огорчен, если бы подумали, что он в точности не осведомлен об общественном положении и роде занятий того или иного, хотя бы и редкого, посетителя. — Совершенная правда! Только мне пришло в голову, что вам, может быть, надо было приглядеть за каким-либо собственным делом в суде. У меня у самого есть такое дело, и уж больно затянулась эта тяжба; ее оставил мне отец, а ему еще раньше — его отец. Это спор насчет нашего заднего двора — может, вы слыхали об этом в парламенте: Хатчинсон против Мак-Китчинсона. Известное дело, слушалось четыре раза еще до пятнадцатого года[30]. В нем сам черт ногу сломит. Судьи так запутались, что только одно и знают — пересылать это дело из одного присутствия в другое. Любо смотреть, как бережно блюдут справедливость в нашей стране!
— Попридержи язык, болван, — остановил его путешественник, впрочем весьма добродушно, — и скажи, что ты можешь предложить этому молодому человеку и мне на обед.
— Прежде всего, конечно, рыбу: лососину и свежую треску, — сказал Мак-Китчинсон, вертя салфеткой. — И вы не откажетесь от бараньих котлеток; а еще есть пирожки с клюквенным вареньем — их совсем недавно пекли! И… и вообще все, что прикажете.
— Другими словами, больше ничего нет? Что ж, рыба, рыба, и котлеты, и пирожки — все это подойдет. Но только не подражай той мудрой медлительности, за которую ты так хвалишь суд. Чтобы мне не было никаких передач дела из одного присутствия в другое, слышишь?
— Нет, нет, — заверил его Мак-Китчинсон, который, внимательно читая отчеты о судебных заседаниях, нахватался кое-каких юридических фраз. — Обед будет подан quamprimum[31] и притом peremptorie[32].
И он со свойственной трактирщикам льстивой и обнадеживающей улыбкой оставил их в гостиной, где пол был посыпан песком, а стены увешаны олеографиями, изображавшими четыре времени года.
Поскольку, несмотря на обещание хозяина поспешить, достославная медлительность правосудия нашла свое подобие на кухне гостиницы, наш молодой путешественник имел возможность выйти и порасспросить местных жителей о звании и положении своего попутчика. Полученные им сведения носили общий и не вполне достоверный характер, но их все же было достаточно, чтобы ознакомиться с именем, жизнью и положением джентльмена, которого мы постараемся в нескольких словах представить непосредственно нашим читателям.
