Читать «Искусство - вечно (фрагмент)» онлайн - страница 49

Помню цепи, и плеть, и ошейник раба;

Помню хруст кандалов и багровую тьму...

С той поры я на легких не жил на хлебах

Беглый раб, с господами веду я войну.

И когда запоет

рог меж черных холмов,

И копье всласть прольет

трусов жидкую кровь

Мое имя опять

проклянут их отцы,

И на скорбную рать

устремятся, глупцы...

Ромеро наконец выбрался из толпы и во весь дух припустил туда, откуда они прибыли не далее как сегодня утром, хотя ему казалось, что минуло полжизни. В общем-то, для Ромеро так и было. Для трубадура с сегодняшнего утра жизнь прошла не наполовину, а полностью.

До краев полон местью, от битв я устал.

Даже мертвый иной раз способен ожить;

И тогда отложил я кровавый металл,

Но петлею на горло судьбы легла нить.

Мы свой собственный рок

за собою ведем,

И в назначенный срок

до весов добредем,

И на левую чашу

положат мечты

А на правую - сажу

и зло пустоты.

Ему казалось, что теплое майское солнце стало из бледно-золотого - багровым, затянутым пеленой сладкого дыма. И не зря. Потому что под опущенными веками радужная оболочка расширялась, закрывая весь белок, а под тканью одежды менялась плоть, с жуткой медлительностью похрустывая костями и перемещая хрящи и мускулы. Изменение не слишком сильное - но достаточное, чтобы обеспечить немедленное сожжение, если вдруг это откроется. А чуть погодя так и произойдет, сдерживаться он уже не мог. Только музыка, только терзающие мандолину пальцы пока еще напоминали об окружающем мире... но вскоре, он знал, уйдет и это.

Я сумел превозмочь жесткий жребий судьбы,

И в сраженьи с собой сам себя погубил.

Да, я жив - но стоят лишь пустые гробы

Вдоль дороги, где я эти годы прожил...

Пусть услышат меня

те, кого уже нет

Дети Пепла, Огня

и Несущего Свет,

Скоро круг завершит

Колесо, и тогда

Я отброшу свой щит

и войду во Врата!

Первой завопила средних лет толстуха. Пока - от страха, нечленораздельно, указывая на него дрожащим пальцем. Скоро вопль ужаса сменится яростной истерикой, но он вряд ли успеет услышать это. Трубадур знал, ЧТО видят люди, изо всех сил пытающиеся не верить собственным глазам. Он бы даже усмехнулся, однако забыл, как это делается. Сутулость уже была не нарочитой, а вполне естественной. Одежда трещала на груди, свободно болтаясь в поясе и ниже; ремни сандалий резали покрывшиеся шерстью ноги, подобные звериным лапам. Он даже не пытался уклониться, когда первый камень оставил кровавую ссадину на лбу. До конца оставалось всего ничего... и незачем было оттягивать неизбежное.

Мимо леса за зыбкой границе миров,

Мимо старых, в трясину ушедших камней...

Да, я жив; и со мною жива еще кровь

Для сраженья лишь бледных седлавших коней.

Не жалеть! Ни о чем,

никого, никогда!

Пусть за правым плечом

дышит в ухо беда,

Пусть за левым слыхать

уже ловчих свистки,