Читать «Искусство - вечно (фрагмент)» онлайн

КАЙЛ ИТОРР

ИСКУССТВО - ВЕЧНО

Vita brevis, ars vero longa,

occasio autem praeceps,

experientia fallax,

judicium difficile.

Hyppocrates

Жизнь коротка, искусство долговечно,

случайности - непрочны и беспечны,

обманчив опыт - и нельзя судить

тех, кто не стал чужою жизнью жить...

Не совсем Гиппократ

Все мы время от времени

совершаем глупости. Это заложено

в человеческой природе.

Дэвид Эддингс

"Хранители Запада"

Что было, снова может повториться,

И род людской того да устрашится!

Роберт Эрвин Говард

"Череп молчания"

ЭПИЗОД. ХУДОЖНИК

Слева лежал желтоватый прямоугольник лучшего пергамента, какой он только мог себе позволить. Справа - семь перьев разной толщины и медная чернильница с откинутым колпачком. Прямо перед ним покоились стилос и навощенная дощечка. Когда желаемый образ, наконец, обрел форму и прочно впечатался в рассудок, он взял стилос и провел по дощечке первую черту. Привычным аккомпанементом к работе в голове звучали строки, услышанные несколько лет назад, где и как именно - он уже толком не помнил...

Видеть то, что никто не видит,

Слышать то, что никто не слышит,

Помнить то, что давно забыто,

Чудо? Дар? Иль проклятье Высших?

Вот изображение на дощечке стало точным: ни единой недостающей линии, ни единого лишнего штриха. Тогда он подвинул пергамент и обмакнул в чернильницу самое тонкое из перьев. Перо оставило черный, чуть отблескивающий в косых солнечных лучах след; после завершения работы, когда рисунок будет как следует просушен на раскаленных камнях, чернила и пергамент станут единым целым, и ни один дождь не сможет уничтожить или испортить изображения. Мурлыкая неровные строчки, художник проводил черту за чертой...

Знать о том, что никто не знает,

Вожделеть к не нужному прочим,

Быть таким, каких не бывает,

Это случай? Иль тень пророчеств?

Наконец, рисунок был завершен. Все на месте, каждая черта полна смыслом и чувством, а скрытых символов ровно столько, сколько необходимо для создания цельного образа, и ни одним больше. Грозный ветеран-воитель в кожаном панцире старого римского образца, с мечом на перевязи и легким щитом за спиной; пригибаясь от порывов пыльного, жаркого ветра, он шагает вперед, повернувшись вполоборота к зрителю; медальон, пророческие знаки на котором можно разобрать разве что с помощью наилучшего коринтийского увеличительного стекла, небрежно свисает с широкого воинского пояса, выложенного металлическими бляхами; на заднем плане - суровые вершины Пиреней, узкая каменистая тропинка и лежащая поперек нее сломанная горная ель (опять-таки, последнее можно понять лишь с помощью упомянутого стекла). Он удовлетворенно кивнул, мысленно похлопав себя по плечу. Не считая себя мастером красок и кистей, не равняясь на великих живописцев Рима, Милана или Византия, - кое-что он все же умел. То, что нравилось ему самому и другим, - готовым платить за маленькие образцы его творчества, давая возможность продолжать заниматься любимым делом. Нужно ли, в самом деле, человеку иное счастье?..

Говорить в тишине подземной,