Читать «История димломатии, том 1» онлайн - страница 404

По условиям прелиминарного договора от 26 февраля 1871 г. богатые рудой районы Лотарингии, расположенные к западу от Тионвиля, остались за Францией. Во время переговоров об окончательном мирном договоре Бисмарк, учитывая значение рудных богатств, предложил французам следующий обмен: Германия согласится на исправление границы у Бельфора, которого, по стратегическим соображениям, чрезвычайно добивались французы, а за это они уступят Германии рудный бассейн к западу от Тионвиля. Сначала Бисмарк встретил отказ. Интересно, что Бисмарк, беспощадно торговавшийся о сроках уплаты каждого миллиарда, отнесся к данному отказу спокойно. «В случае надобности, — писал он, — я лучше откажусь от расширения нашей границы, нежели сорву из-за этого все соглашение». Вскоре, впрочем, французы передумали, и обмен состоялся. Франция получила исправление границы у Бельфора и отдала Германии железорудный район. Весь этот эпизод показывает, что рудные богатства Лотарингии учитывались при заключении мира. Но он же свидетельствует, что решающую роль играли не они, а соображения стратегического порядка. Это и неудивительно: нужно только вспомнить, что в 1871 г. лотарингская руда еще не имела своего нынешнего значения. Она получила его только в конце 70-х годов, после открытия рентабельного способа переработки руд, богатых фосфором.

Бисмарку было совершенно ясно, что аннексия французской территории еще больше осложнит франко-германские отношения. Создавшаяся объективная обстановка заставила Бисмарка решать следующую политическую задачу: стоит ли пытаться разрядить напряженность франко-германских отношений? Если же попытка эта была безнадежной, не целесообразнее ли позаботиться о создании максимально выгодного театра для будущей войны? Бисмарк решил вопрос именно в последнем смысле.

Конечно, не аннексия двух провинций породила франко-германский антагонизм. И до этой аннексии самые различные французские правительства веками боролись против германского национального единства. После того как в 1871 г. это единство было достигнуто, буржуазная Франция мечтала бы об ослаблении Германии и в том случае, если бы Эльзас и Лотарингия остались французскими. Но аннексия придала движению за реванш в некотором роде оборонительную видимость, а вместе с нею дала ему такую силу внутри Франции, какой оно без этого никогда бы не приобрело. Именно так смотрел на дело Маркс. «Если французский шовинизм, — писал он, — пока держался старый государственный порядок, находил известное материальное оправдание в том, что с 1815 г. столица Франции — Париж, а тем самым и сама Франция оказывалась, после немногих проигранных сражений, беззащитной, то какую богатую пищу получит этот шовинизм, как только граница пройдет на востоке — у Вогезов, а на севере — у Метца?» Франкфуртский мир был актом большого исторического значения — в нем были заложены первые зародыши войны 1914-1918 гг.

В самом начале войны Маркс дал глубочайший анализ ее последствий. В письме Комитету германской социал-демократии Маркс писал: