Читать «Покорители» онлайн - страница 4

Ведь какая-то жадная сила, нимало

Не скудея с годами, как встарь, тяжела,

Сёла целые — с отчих гнездовий снимала

И на отсвет удачи — на север влекла.

А навстречу им — потные звери в запряжке

Изогнулись за взмыленным коренником —

С ясаком! — наплывали оленьи упряжки,

И бубнил по тайге бубенец: «С ясаком!»

Ай, богат да изряден ясак! — проливная,

Щедро сбрызнутая по хребту серебром,

Так и льётся лиса по рукам, оплывая

Вороным, невесомым, холодным огнём.

И, застлавши глаза, обжигающий, дивный,

Под горячим дыханием влажно дрожа,

Сердце нежно покусывает — соболиный,

Так и прыщет мохнатыми звёздами — жар…

III

Он сквозь годы прошёл, этот жар… Потому ли,

Как и встарь, стервенея, в крутой оборот

Так природу берёт, не жалея ни пули,

Ни червонцев, ни водки, наезжий народ?

Поглядишь, как иной вас коммерции учит,

Прёт в заветные поймы с ружьём и вином,

Да и сплюнешь со злостью — ведь это же купчик

Ворохнулся и смял сострадание — в нём.

Это вскинулся хищник — вцепиться в добычу,

Навалиться, подмять её и тяжело

Закогтить её — всю! — под заёмным обличьем

Воспалённое, алчное пряча мурло.

И в кромешную ночь, воровскою порою,

Чтоб отборным орехом бюджет подкрепить,

Взять кедрач, да и выхлестать бензопилою,

В безымянную пустошь его обратить.

Он при деле — и зимник, быть может, роднит нас,

Может, вместе мостим мы таёжную гать…

Только, высосав душу, свербит ненасытность,

И темней распалённая жажда — урвать!

И здоровье в порядке, и нервы в порядке,

Крепко спит, ведь он сердцем не врос, наконец,

В мир тревог наших, наших раздумий, по хватке,

По бессовестной, низменной сути, — пришлец.

Мне известен такой…

«Мандарин», с вертолёта,

Люк закупорив грузною тушей, он бил

Беззащитных лосей и смеялся: «Охота!..» —

Бил и после описывал бойню, дебил.

Бил на выбор зверей, как заправский сезонник,

В налитое плечо уперев карабин.

Обжигал покрасневшую щёку, в казённик

Досылая исправно патрон, магазин…

Бил, рискуя свалиться, над зимней тайгою

На холодных ремнях зависая, но — бил,

Бил,

отпинывал гулкие гильзы ногою,

Беззащитных молочных телят не щадил…

Ах, с каким упоеньем он бил их: «Раздолье!» —

(Это нужно увидеть…), чтоб, в синем дыму,

В перезвоне и лязге, хмельное застолье

Славословия, чавкая, пело ему.

Он царил, применившись к звериному бегу,

Умножая безрадостный список потерь…

Ему кровь веселил по кровавому снегу

Обречённо влачащийся, загнанный зверь.

«Мандарин…» — я сказал…

Нет! скорей, как налётчик, —

«Хоть денёк, — рассуждал он, осклабясь, — да наш…»

И ведь выбил бы чахлое стадо, да лётчик

Заложил, упреждая, гневный вираж.