Читать «Покорители» онлайн - страница 2

Кто мы? Что мы? Единое целое с беззащитной земной жизнью? Её палачи и погубители, у которых нет и не может быть будущего, или всё-таки разумные существа, способные не только «покорять», брать, истреблять, но, как разумные же существа, несущие нравственную ответственность за будущее своих детей? Что мы оставим им? Холодную пустыню, ограбленную землю, срубленные леса, «среду обитания» или обжитый, благоустроенный дом?

Об этом пора не только думать, но и действовать, уже сейчас, всем, кто работает на земле и раскочегаривает «прогресс», кто не утратил ещё тревожного права называть себя человеком, ответственным за всё, что им уже сотворено хорошего и плохого за человеческую историю. Поэма-боль, поэма-крик, поэма-смятение нашего разума, воззвание к нему, ибо только разум способен спасти нас и летящую в безбрежном пространстве планету, по нашей вине и разнузданности всё более впадающую в инвалидное состояние.

Виктор Астафьев

Покорители

В. П. Астафьеву

I

Может быть, я — единственный из поколенья

Там рождён, где, к студёному морю впритык,

Стыл веками,

безмолвно вмерзая в забвенье,

Убаюкан пургой, «нефтяной материк»…

Не слукавлю, добавив, что сердце забилось,

Когда, с лихтерных палуб ступив тяжело,

Гулом техники, многоголосьем — вломилось

Время в юность мою, и меня повлекло

По маршрутам, стоянкам… Я, крепко вживаясь

В тесный быт кочевой, не жалел ни о чём,

И запевная трасса, на лист низвергаясь,

Там и стала мне звонким Кастальским ключом.

Сам лепил своё время я, не понаслышке

Мне знакомо оно — вот и память опять

Высекает из прошлого лица, как вспышки, —

И за сутки считать мне — не пересчитать,

С кем пластался на лесоповале, из кружки

Второпях кипяток, обжигаясь, глотал,

Размочив сухари, и, бывало, к подушке,

Засыпая, в январскую ночь примерзал.

Они в память врастают? Нет — крепче! — вмерзают,

Понабилось их в пристальных строчках моих —

Помню всех. И они мне ответно мерцают

В перекличке ревущих костров…

Но иных

В неподкупном огне я отчётливо вижу —

Тех, кого понадёжней хотел бы забыть,

Кого, прямо скажу, ненавижу

За страдания oтчины!

Мне бы лепить

Милый облик из бликов на коже, из яблок,

Озаряющих дачу, смятенье даря,

Из смеющихся губ, тонких пальцев, озяблых

В гущине златокованого сентября.

И когда рассветает, когда под глазами

Меркнут нежные тени, — смиреннее кровь

Утомлённо течёт под губами,

Намывая усталость…

Но вновь

В шелест ясного сада вгрызается скрежет,

Развернув меня к теме лицом, и опять,

Хоть обиженно в строчке любимая брезжит,

Но глубинное что-то велит начинать —