Читать «Пути христианской жизни» онлайн - страница 123

А потом попробуем оглянуться и на себя и спросить себя: а себя я сколько-то знаю? или давным-давно забыл?.. В ранние, детские годы мы, пожалуй, что-то о себе знаем, потому что не скрываем от себя почти ничего; а потом мы закрываем столь многое! Некоторых вещей мы стыдимся, некоторых вещей мы боимся, некоторые вещи нам нипочем. И в результате, столько в нашей жизни выброшено или сокрыто; а вместе с этим, ничто из нашей жизни не ушло; ни одно воспоминание, ни один поступок, ни одно слово, ни одна встреча, ни одно событие нашей жизни не изглажено: они все есть — только под спудом, за занавесом: мы не хотим их знать. И настает время, когда приходится встать лицом к лицу со всем, чего мы знать не хотим. Это будет еще задолго до того, как мы пройдем врата смертные и станем пред Богом. Это бывает так часто, когда слабеет воля, когда слабеет в нас способность исключать из ума, из воображения, из воспоминания то, чего мы не хотим вспомнить; когда снами, воспоминаниями врывается наше прошлое, когда часы дремоты и сна делаются кошмаром, переплетом неразрешенных воспоминаний. Это так часто бывает в болезни, в бреду, в старости, в дремоте ослабленного тела и ума; и тогда, большей частью, мы с этим справиться не можем. Но теперь мы еще можем это сделать! Положим же немногие часы, которые перед нами сегодня, употребить на то, чтобы хоть боязливо заглянуть немножко глубже в себя самих и решиться жить внимательно; не только внимая прошлому, но начав вот теперь жить внимательно, чтобы ничто в жизни не прошло мимо нас и не кануло в те глубины наши, из которых рано или поздно оно поднимется чудовищем и страхом...

* * *

В этой второй беседе я хочу сказать о чем-то совершенно ином, не продолжить утреннюю беседу, а перейти на совершенно иную тему. Большую часть нашего русского прихода можно назвать Русью уходящей; кажется, что с каждым годом нас меньше, мы все стареем, силы не прибавляются, а убывают. И так легко нам, русским, чувствовать и думать, что наше время если не прошло, то проходит, и нам остается только заканчивать свою жить, обеспечив ее, сколько возможно, молитвой, церковью, самым необходимым для жизни. Но так ли это?

Когда озираешься и смотришь на лица, которые заполняют наш храм, мне кажется, что есть два рода людей в нем: с одной стороны, есть приходящая Русь — небольшая группа русских людей и русской молодежи, которая дорожит своей русскостью, своим языком, историей России; которая хочет сохранить все драгоценное, что вынесено из недр прошлого русской эмиграцией. И, с другой стороны, есть еще большее число западных людей, молодых и среднего возраста, растерянных порой, которые потеряли опору в том Западе, где они родились и воспитывались, и которые находят ее в русском Православии.