Читать «Дело рук дьявола» онлайн - страница 18

"Не сказал бы, что вы загнали гвоздь прямо в голову, - сказал Тиррел, - но безусловно нащупали верный путь. Однако крышку еще не опустили. Гвозди еще остались".

"Я вовсе не хотел похоронить вас".

Старик улыбнулся: "Лисица, заметающая следы хвостом, - неплохое сравнение; я часто писал именно так. Стиль сам по себе - это конец, и люди забывают спросить, чему же он служит. И нельзя их в этом обвинять. Любое искусство это обман, но если никто не жалуется, что в книге больше обмана, чем правды, то, значит, в этом обмане достаточно искусства, которым и восхищаются. Но то, что вы сказали о моей последней книге, неверно. Этот гвоздь мимо цели".

Это был роман-вариация на тему "Фауста", - который и стал поводом для статьи Эдварда. Кажется, я уже говорил, что он был написан хуже, чем предыдущие - едва ли он был больше, чем просто декларация, драматическое, но несколько прямолинейное утверждение, что в конце приходит расплата за все.

"Эта книга, - сказал Тиррел, - столь проста не от недостатка умения или энергии, а намеренно. Простота ее отражает простоту описываемой реальности. Это не помрачение ума и не деградация, это утверждение цельности всего моего творчества. Вначале - сделка, потом годы успеха и совершенствования, теперь расплата. - Он улыбнулся и сделал глоток виски. - После вашей статьи я прочел и ваш роман. Он много обещает - кажется, это знак, какого я многие годы искал у молодых писателей. Разумеется, это неудача, - он слабо моргнул слезящимися глазами, - но очень интересная. Вы попытались обойтись без души, не правда ли? Возможно, вы не определяли это впрямую, но так получается. И вам не удалось. Но неважно - вы должны попытаться еще раз и не оставлять попыток. Возьмите мои книги, особенно ту, что, на ваш взгляд, особенно лисья, и вы увидите, что трудно писать менее одухотворенно; но вы все же попытайтесь".

Речь Тиррела была старомодной и четкой, более правильной и сухой, чем наша. Он говорил точно сформулированными размеренными периодами; голос у него был моложе, чем тело. Он был изысканно вежлив и слушал со вниманием. И все же Эдварду он не понравился. Ему не понравилась манера Старика рассматривать все, о чем бы ни зашла речь, с двух прямо противоположных точек зрения: да, в том, что он пишет, слишком много самоценных формальных изысков, но это так и задумано, так что все хорошо; да, его первая и последняя книги голо декларативны, но их тема именно это и предполагает, так что опять все хорошо; с одной стороны, он писатель - писатель политизированный; с другой стороны, он политик, который пишет книги; конечно, он всегда был левым, но cочувствовал правому крылу; его призвание - писать, и он не мыслит жизни без этого, и в то же время он писатель, готовый посвятить себя чему угодно, но ничему особенно. О религии он сказал: "Ко всем отношусь с уважением, но не верю ни во что. И всегда помню, что дьявол не обманет".