Читать «Падди Кларк в школе и дома» онлайн - страница 117

— Да разуй глаза, это же печенье! Печенье… было…

Зажмурился. Гад.

— Инжирный рулет…

Я собирал с пола крошки.

— Смотри, я же ем!

Я любил начинку — сладкую, с мелкими хрустящими косточками. Бисквит раскрошился. Даже крупных крошек не осталось.

Сжал рот, зажмурил гляделки. Уши заткнуть нечем, но каким-то способом он их тоже зажал, честное слово.

— Я всё съел! — сказал я самым убедительным тоном, — И не отравился, видишь?

Я поднял руки.

— Смотри.

Я пустился в пляс.

— Смотри.

Я замер.

— Фрэнсис, я живой.

Он вообще дышит?! Не заметно. Щёки горят, под глазами проявились белые пятна. Какоё. В сознание не приходит брату назло. Мелькнула мысль прописать ему дохлой ноги — он это заслужил, но не стал связываться и просто врезал пенделя. Прямо в лодыжку. Нога моя отскочила. По крайней мере, звук удара он услышал: губы надул. Так и подмывало ещё разок его угостить, но я удержался.

Мне сделалось жутко.

Теперь всё зависело от Синдбада, а от меня — ничего.

— Фрэнсис…

Нем, недвижен.

— Фрэнсис.

Я пощупал его макушку, причесал волосы пятернёй. Вроде ничего такого не чувствует.

— Прости, что пнул…

Ответа нет.

Я вышел, прикрыв за собой дверь. Как следует прикрыл, чтобы ему было слышно, однако не захлопывал. Подождал. Отошёл. Глянул в замочную скважину. Обзор не ахти какой хороший. Сосчитал до десяти, открыл дверь. Ничего не изменилось.

Синдбад так и лежал неподвижно. Абсолютно так же.

Я чуть его не убил. Это нечестно! Мне только хотелось ему помочь, а он не давался. Вот гад, остряк-самоучка. Хотел, чтобы я убрался, я и убрался. Что дальше нервы-то мотать?

Я зажал мелкому нос. Заткнул ноздри пальцами, не больно, зато сильно.

Начнём.

Нос был почему-то сухой, поэтому зажимать его было проще простого. В нём только его собственный воздух и остался.

Начнём.

Либо умрёт, либо очухается. Одно из двух.

— Фрэнсис.

Рано или поздно Синдбад вдохнёт кислород и выдохнет углекислый газ. Щёки его побледнели, а пятна под глазами покраснели. Что-то с ним не то.

Вдруг рот мелкого приоткрылся — очень быстро, с причмокиванием, и опять закрылся, как у золотой рыбки. Он даже не дышал, только открыл и закрыл рот. Паяц несчастный.

— Фрэнсис, ты же умираешь.

Нос Синдбада был сухой.

— Ты загнёшься, если не вдохнёшь кислород, — убеждал я, — В течение нескольких минут. Фрэнсис, это для твоего же блага.

Снова рот Синдбада открылся с причмокиванием и закрылся.

Что-то с ним не то. Я расплакался. Руки чесались врезать мелкому, но не успев сжать кулак, я залился слезами. Всё ещё держал за нос — просто чтобы не отпускать брата. То, что я не понимал причины своих слёз, пугало до паники. Я отпустил дурацкий Синдбадов нос и обхватил его обеими руками. Руки сомкнулись у него за спиной. Он был твёрдый, жесткий. Я подумал, что сейчас он размякнет от обнимания. Обнимание помогает.

Я обнимал каменную статую. Даже запаха Синдбада не чувствовал, потому что нос забился, не просморкаешься. Просидел я так долго, сдаваться не хотелось. Руки заныли. Плач перешёл в бесслёзное нытьё. Интересно, осознает ли Синдбад, то есть Фрэнсис, что я плачу из-за него. В основном из-за него.