Читать «Евангелие от потерянных» онлайн - страница 4

Он был настоящим рыцарем - миролюбивый, кроткий библиофил Шарль Hодье. Говорят, что тема непризнанного гения - его излюбленная тема, но это не совсем так. Hепризнанный гений - это человек, по определению, не замеченный современниками и несправедливо забытый потомками лишь потому, что толпа не в состоянии оценить его труд и мастерство. Однако Hодье волнует не столько несправедливость человеческих суждений, сколько неравная битва между человеком и гораздо более серьезным противником Временем, либо Историей. Его пугает жестокость и непредсказуемость, слепота случая, лишающего автора надежды на признание. Hодье воюет против несправедливости истории, стараясь всякой малости отыскать место в ее необъятном пространстве. Каждый день, невзирая на любое ненастье, он отправлялся в свое неспешное странствие по набережной Сены, где в ту пору располагались букинистические лавочки и лотки под открытым небом. Hа них связками продавались книги. Когда дешевые и грубые поделки, которые страшили изысканного и утонченного библиофила своей непритязательностью и примитивностью, когда - редкие экземпляры, продаваемые за вполне разумные деньги, а когда и редчайшие сокровища - потемневшие от времени и одиночества, лишившиеся заботливых и любящих хозяев, вещи, которым сам продавец не знал цены. Hодье спасал их - потерянных, неприкаянных, обреченных на гибель в кондитерских и бакалейных лавках, в сапожных и кожевенных мастерских. Он измерял линейкой поля, по-детски радуясь, если в найденном экземпляре они, необрезанные, были на несколько миллиметров шире, нежели в ранее найденных; он скрупулезно изучал факсимильные оттиски, заметки на полях и примечания. Он, может быть, единственный понимал, насколько важны эти заметки, сделанные рукой де Ту и Вольтера, кого-нибудь из Людовиков, Руссо или Гролье и предсказывал во многих своих статьях, что с течением времени подобные заметки станут цениться намного выше самой книги. Он с равным восторгом пишет о бумаге и о переплетах, о формате и о монограммах владельцев. Его восторгает рукописная помета Гролье на книгах его библиотеки: "Я принадлежу Гролье и его друзьям". Кстати, Шарль Hодье не выносил экслибрисов, считая их пустыми и выхолощенными значками, ничего нового книге не дающими и только портящими ее прекрасную внешность. В чем-то он был прав, если учесть, что в его библиотеке хранился том, подаренный Монтенем Шаррону с заметками обоих, или уморительная "Маранзакиниана" - книжечка, отпечатанная аббатом де Грекуром в Бурбонском дворце тиражом всего 50 (!) экземпляров и сплетенная с несколькими листками меньшего формата с собственноручными пометками Жаме-младшего.