Читать «Литературная Газета 6460 ( № 17 2014)» онлайн - страница 89

Возвращение в Москву оказалось не слишком радостным. Оба мужа Людмилы Ивановны погибли. Первый, не дожидаясь ареста, застрелился, а второго расстреляли как врага народа. Ввиду отсутствия родственников детей определили в разные детские дома. В сорок первом году дочь Лида сбежала на фронт, а сын Феликс в сорок восьмом неожиданно стал политзаключённым. Война закончилась, а мальчик мечтал о героических поступках и решил послужить Родине в рядах борцов невидимого фронта. Он написал в НКВД письмо с просьбой принять его в разведшколу. Не получив ответа, Феликс попытался перейти границу с Польшей и был задержан. От высшей меры наказания за измену Родине его спасло ранее написанное в органы патриотическое послание, и юноше дали срок, продлившийся целых шестнадцать лет.

В лагере, в который он попал, отбывала наказание молодёжная элита – дети знаменитых и просто известных революционных деятелей, например сын Красина и племянник Орджоникидзе. В лагере Феликс сдружился с Никитой Кривошеиным, сыном русского эмигранта, ставшего героем французского Сопротивления и на волне послевоенного патриотизма вернувшегося на Родину. Отца не тронули, но сына на всякий случай, чтобы не распространял идеологическую буржуазную заразу, отправили за колючую проволоку. Соседом Феликса по нарам оказался молодой литовский священник. Результатом этого тесного сосуществования стало обращение отпрыска профессиональных революционеров-атеистов в глубоко верующего католика. Обладая феноменальной памятью и неординарными способностями, за шестнадцать лагерных лет Феликс выучил пять иностранных языков (латынь, греческий, французский, немецкий, английский), ознакомился с шедеврами мировой литературы, увлёкся теологией и приобрёл специальность слесаря-лекальщика.

После освобождения ему не разрешили жить в Москве, и он поселился в городе Горьком (ныне Нижний Новгород), работал на заводе, учился заочно на истфаке и время от времени по спецразрешению навещал маму в столице. Людмила Ивановна не могла примириться с католицизмом сына, бесконечно и безрезультатно с ним спорила, что не мешало ей пытаться устроить его личную жизнь. На свою беду, Феликс без памяти влюбился в Люсю Боннэр, дочь материной подруги и соратницы, старой большевички из соседнего подъезда. Увы, будущая знаменитая правозащитница скромному венку бывшего политзаключённого предпочла терновый венец академика-диссидента Сахарова. С горя Феликс женился на далёкой от политики врачице Майе, уехал в Иерусалим к Гробу Господнему и стал известным католическим теологом. Но это случилось потом-потом, а пока что мы с Людмилой Ивановной делили кухонный закуток коммуналки в доме постепенно вымиравших старых большевиков. Советская власть Людочку полностью реабилитировала, наделила приличными квадратными метрами в центре Москвы, назначила более чем значительную пенсию, прикрепила к привилегированной поликлинике, направляла раз в год совершенно бесплатно в санаторий – то в Сочи, то в Кисловодск, поздравляла со всеми красными датами календаря, подкрепляя открытки праздничными пайками, которые немедленно отправлялись сыну.