Читать «Хроники Дангора. Книга 1» онлайн - страница 129

— Я больше вам скажу! Это мозг — невнятно продолжил Сима.

— Что мозг?

— Впечатления наслоились и мозг подстроился, подыграл свежему опыту — начал размахивать руками Бронштейн — Все эти друиды на празднике и у нас тут друиды…

— Чую куда ты клонишь — покивал головой Мусамото — Там девушка с крылышками фей, а тут натуральные феи появятся.

— Точно! — разволновался сын банкира — Наша задача сейчас понять сверхзадачу.

— Сима, а ты в своем уме? — покрутил пальцем у виска я.

— Сверхзадача, — не обращая на меня внимания, путано продолжил еврей — Это то — что, живет в нашем подсознании, нами не осознается, но управляет нашей жизнью. По Станиславскому, сверхзадача — это главная жизненная суть, артерия, нерв, пульс пьесы… Представьте, что мы в пьесе. Что мы должны тут сыграть? Какую главную цель достичь? Себя изменить? Этот мир? Как?

— Ну, брат! — удивился я — Это ты нас подводишь к сакраментальному вопросу: а в чем вообще смысл жизни? Ты-то сам как думаешь?

— Я предпочитаю вообще не думать на эту тему. Нет, сначала, конечно, по молодости я задавался этим вопросом. Мучался, искал ответ. И даже нашел!

— Какой? — заинтересовался японец.

— Удовольствие! Вот смысл жизни. Я тогда Фрейда прочитал. Есть у него малоизвестная вещица — "Неудовлетворенность культурой" называется. Вот он там пишет, что судить о смысле жизни нужно не по словам — ведь болтать можно что угодно, а по делам, поступкам. Ну, то есть смотреть, как люди себя ведут.

— И как же они себя ведут? — стал допытываться дотошный Кивами.

— Все стремятся к счастью и стараются избежать несчастья.

— Тоже мне открыл Америку. Подожди. Ты же про удовольствие сначала говорил.

— Так у Фрейда счастье равно удовольствию. Он про него в основном и пишет, классифицирует — долгосрочное там удовольствие от еды, краткосрочная удовлетворенность от секса и так далее. А я когда понял, что счастье не тождественно гедонизму, вот тут меня и проняло. Нету значит смысла в жизни!

— Как же нету? — заволновался японец — Есть. Сама жизнь. Она самоценна. Нет как раз никаких внешних к ней, выдуманных смыслов.

— Что-то туманно ты выражаешься — пожал плечами Сима.

— Поясню на примере. — Принялся рубить рукой Мусамото — Представь, что ты плывешь по реке. Отплыл далеко, противоположный берег не видно, своего тоже, и вот у тебя начинаются судороги. Ноги отнимаются, спазмы по телу…

Я как представил себя, как в холодной воде начинают дергаться мышцы бедра — а у меня такое один раз было — так меня аж дрожь проняла.

— Но это еще не все! — продолжил нагнетать ужас японец — Ты видишь, как к тебе подплывают два крокодила спереди и сзади.

— А почему два? — с сарказмом поинтересовался Бронштейн.

— А потому — охотно начал объяснять Кивами — что крокодилы обычно трапезничают в паре или тройке. Притопят жертву, выдержат ее под корягой, чтобы, значит, запашок пошел. И потом один держит, а остальные отрывают от нее, ну то есть от тебя, куски.

— Ну, продолжай — поежился Сима.

— Вот они к тебе подплывают, а ты уже и так считай на дно идешь — руками по воде стучишь, извиваешься, чтобы лишний глоток воздуха сделать. И вдруг в рот тебе попадает эта самая вода. Чистейшая, нежнейшая, со вкусом свежести и родом из горных источников. Почувствовал?! — вдруг напористо спросил японец.