Читать «В белую ночь у костра» онлайн - страница 11
Юрий Иосифович Коринец
Человек опустил Чанга на землю и кинулся к дяде. Они обнялись как сумасшедшие — так, что кости захрустели! — и трижды облобызались. Чанг прыгал вокруг них — тоже как сумасшедший.
Несколько секунд человек молча смотрел на дядю, держа его за плечи, потом сказал:
— Сколько воды утекло, как мы не видались! Я тебя очень ждал!
Голос у него был сиплый.
— Познакомься, — сказал дядя. — Миша, мой племянник…
— Порфирий, — прохрипел человек, протянув мне руку.
Моя рука просто потонула в его ладони!
— Ну, пошли, пуншику выпьем за встречу, — сказал дядя.
— Пойдём дак! — рассмеялся человек.
Нетленное сердце
Палатка наша стояла на высоком бугре, над изгибом реки.
«Весёлое место», — как сказал Порфирий, когда мы подошли к стоянке.
Костёр наш давно молчал, зола была чёрной и мокрой от дождя, угли потухли, и дядя сразу же послал меня с котелком по воду, а потом за дровами, а сами они с Порфирием о чём-то там разговаривали. Я понимал, что им нужно поговорить, может быть даже побыть одним — я сразу понял, что Порфирий не простой человек, — и всё-таки мне было обидно, что меня отослали.
Я собирал сухие дрова в небольшом распадке позади бугра. Здесь притулилась полуразрушенная избушка, без крыши, с развороченными стенами, а вокруг неё вся земля была чёрная, обгорелая, торчали из земли высокие обгорелые пни и целые сухие, подгоревшие снизу деревья с голыми сучьями, и повсюду — вокруг мёртвой избушки, мёртвых деревьев и пней — буйно рос на чёрной земле красавец иван-чай, высокий, пирамидальный, с тёмно-розовыми цветами на верху стебля.
Печальное было место — хотя иван-чай не был печальным — и тихое: шум реки сюда почти не доносился.
Я быстро набрал обгоревших палок и полешек, связал их верёвкой, взвалил вязанку на плечи, прихватил ещё правой рукой длинный сухой можжевеловый корень и полез вверх по склону.
Когда я вылез на бугор, я сразу же услышал монотонный шум реки и увидел, что наш костёр уже дымится, в белом дымке над ним вспыхивают иногда язычки огня, а дядя с Порфирием стоят и разговаривают. «О чём они там говорят?» — подумал я.
Облачный потолок над землёй просветлел. В сущности, это был не один потолок, а несколько: облака текли многоярусно. Внизу быстро бежали редкие рваные облака молочного цвета, над ними поспешали облака рыжеватые, дальше — голубые и лиловые, потом облака стального оттенка, выше клубились сине-серые грозовые тучи, а превыше всего сияла нежная перламутровая пелена — «седьмое небо», как мне сразу подумалось. Все эти ярусы двигались, не мешая друг другу, одни быстрее, другие медленнее, от самых тяжёлых и низких, которые лежали на горизонте, до яркого головокружительного пятна прямо над моей головой.
Я подошёл к костру и сбросил наземь вязанку. Котелок уже кипел над огнём.
— Что это ты такой мрачный? Устал? — спросил дядя.
— Нет, — сказал я.
— Конечно, наработался дак, — просипел Порфирий.
— Ничего не наработался! — сказал я сердито и плюхнулся у костра на землю.
— Ну ладно! — строго взглянул на меня дядя. — Принёс вязанку дров…