Читать «Газета День Литературы # 147 (2008 11)» онлайн - страница 60

– Так ты, Васильич, ещё по ходу и половой гигант?! Сколько же у тебя жён было? – оживляется и откровенно удивляется Борисыч.

– Да не много, две. Могу паспорт показать, еслив не веришь. Обои законные. От первой сын уже большой, слышал, тоже начал с тюряги. Ну, да та была стерва, ух стервозина. Сколько я от неё, собаки, рогов переносил… Да и женился с дуру, по молодости, после фазанки в райцентре. Да и не любил её совсем, оттого и прожили недолго. А вот вторая… – Колобов затягивается, молчит минутку. – Рахиля, Рая, значит, по-нашему. Вот эту любил и до сих пор люблю.

– Так вернись.

– Ты чё? – искренне удивляется Колобов. – Посмотри-ка на меня! Я моложе был, со всеми зубами, и то считал себя не парой ей, а тут… Не-е-т! – говорит Колобов, вобщем-то спокойно, без явного сожаления. Видно, давно в нём всё перегорело, убито водкой и сильно его не тревожит.

– Я ведь, знаешь, какие подарки делал Раюхе? – Огонёк беломорины освещает лицо Колобова. – Один букет только за стольник советскими покупал. Подьезжал на тачке к её дому, заходил в подьезд, ставил к двери какой-нибудь шикарный подарок, ложил букет, прятал в него пачку десяток, хрустященьких, нажимал на кнопку и убегал. Шеф ждал у подьезда. Послушаю внизу, как только дверь откроется – шасть в тачку и ходу.

– Где ж ты столько бабок огребал?

– Эх, чухня ты этакая, – Колобов улыбается открыто и добро. – Я ж почти всю зиму безвыездно на своей "сотке" по тайге рассекал, по участкам по зимнику всякую дребезделку развозил, ну, там жратву, горючку. У нефтяников. Погодь…

Колобов снова откидывает подушку, отвинчивает пробку. Видно, как катается его задранный кадык. Он не морщится, только дышит, как запаренная лошадь. И весь он с головы до ног напоминает это животное, но только изработанное, надорванное и готовое в расход. Гнездится у стены, болезненно худой, мослатый. Глаза блестят, изрядно потревоженные зельем.

– Эх, мать честная, было времечко! Полгода проблукаю по тайге один-одинёшенек. Жратва, правда, хреноватая, одни концетраты. Через неё вот все зубы потерял. Зато, когда возвращаюсь по последнему льду: ну ты, ясное море, – встречали на базе, как Горбачёва! Ково там, лучше! На руках носили, гадом буду, не мету! И вот после такого приёму, шёл Витек в кассу, огребал зараз тыщь пять или шесть деньжат, после неделю гудел в посёлке, да так, чтобы небу жарко стало. А ближе к лету на материк сматывался. Там за пару месяцев всё спускал – что деньги – дерьмо собачье – и снова на свою "сотку". Вишь как сижу? Я вот так на кукорках, могу хошь сколько просидеть. В "сотке" так привык, за рычагами ведь всю зиму…

Папироса в длинных пальцах Колобова давно истлела и потухла. Уже поздно, парни кемарят. Один Борисыч слушает. Не поймёт только Колобов – из интереса или из уважения?

Отличный парень Борисыч. Высокий, стройный, жилистый. Модный зачёс сухих, здоровых волос. Борода пробивается густая, породистая. Даже здесь, в этой северной дыре следит за собою Борисыч. Следит не по-бабьи, чего Колобов до отвращения не терпит в мужиках, а хорошо, по-мужски. От него потягивает редким в этих местах одеколоном, почти каждый день на нём свежая, с вечера постиранная рубаха.