Читать «Проклятая песня» онлайн - страница 5

Абдуррахим был школьным учителем. Однажды на уроке кто-то из учеников спросил его:

— Что такое вежливость, учитель? Абдуррахим, не задумываясь, ответил:

— Вежливость — это твое умение жить с людьми.

— Я ученик и поэтому не обязан доказывать, что я умею жить с людьми, возразил ученик с явным вызовом, считая, что учитель смеется над ним.

Абдуррахим пристально взглянул на него и ответил:

— Проявление любви к людям — вот что такое вежливость, сынок!

* * *

Абдуррахим впервые в своей жизни испытывал сегодня такое волнение перед учениками и школой. Минуты тянулись как дни. Он без конца украдкой посматривал на часы, а иногда даже подносил их к уху, чтобы удостовериться, что они не остановились, но слышал их четкое и размеренное тиканье-часы шли своим нормальным ходом. Это приводило его в бешенство. Он чувствовал, что сегодняшнее утро было не похоже на все остальные: оно тянулось дольше целого дня, хотя он никому и не назначал свидания и ничего нового не произошло в его жизни. Но если бы его душевное состояние было таким же, как в предыдущие дни, он бы понял, что сегодняшнее утро прекрасно, погода великолепная, небо улыбается, дует легкий ветерок и ученики в общем-то благоволят к нему. Но душа его была сегодня далеко отсюда — мысленно он уносился в сад, к той стене, где стояли цветы в горшочках и где этим утром ему улыбнулась соседка.

Когда пришло время возвращаться домой, Абдуррахим отметил про себя, что этот час, обозначенный числом 11, прекрасен, а отдых, который он по праву заслужил, напоминает ощущение, испытанное им этим утром при виде двух горшочков с цветами, стоявших рядом. Эти два одинаковых знака представляли собой некое непознанное единство, которое могло означать наступление решающего момента в его жизни. А еще Абдуррахим заметил, что, с какой стороны ни взгляни на это число — справа налево или наоборот, — форма его не менялась, и эта примета обрадовала его еще больше. Он обрадовался, когда пробило одиннадцать, поспешно вышел из школы и с волнением отправился домой.

* * *

Соседка была удивлена, когда Абдуррахим растолковал ей, что не говорит по-французски. Он всегда казался ей образованным человеком. По тому, когда он уходил на работу и возвращался домой, можно было заключить, что он работает где-то служащим, а каждый служащий, по ее мнению, должен прекрасно владеть французским. Он сам водил машину, совсем как европеец или по меньшей мере как те городские богачи, которые были ей известны и из которых мало кто не говорил по-французски. А питался ее сосед даже лучше, чем те европейцы, которые жили до него в этом доме, — она успела заметить это, наблюдая, как он обедает в саду. Он сказал ей, что не говорит по-французски, а она так часто видела его в саду с книгой в руках — как же он мог читать книги, не зная французского? Поразмыслив, она решила, что у него в руках была книга вроде той, что хранилась в доме у ее отца — «Сказание о Раас аль-Гуле»3… И все же книги, которые она видела у своего соседа, ни формой, ни цветом не походили на отцовскую книгу.