Читать «Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)» онлайн - страница 53

И тут мы подошли к ещё одной теме, без которой невозможно понимание поэзии Светланы Кековой. Речь идёт о смерти. Ведь известно, что скелет времени, ограниченный циферблатом, страшен лишь в пределах этого вечного и пустопорожнего круга-бега, за границей смерти он рассыпается, его нет:

а смерть навек преобразит

в любовь энергию страданья.

На земле, порабощённой циферблатом, в мире, запуганном конечностью бытия, тем, что часы когда-то обязаны остановиться, в этом самом мире, пронизанном ахматовским ужасом и тем же самым арзамасским ужасом Толстого,

Не видно камням, черепахам,

земле, превратившейся в ад,

как, связаны смертью и страхом,

над городом люди летят.

В этом мире постепенно время угасает и оборотни чисел вдруг мерцают в старых телефонных номерах, и рыба (символ Христа Спасителя) бьётся грудью о плотины человеческого неверия и равнодушия:

На могиле остаётся дата –

значит, имя смерти есть число.

Чешую блестящую куда-то

смыло и водою унесло.

Куда смыло? Куда уносит? Юность, юноша, уноша на славянском наречии, уносящееся на мельницу лет телесное и бренное. А то, что было нетленным под блестящей, играющей чешуёй молодости и страсти? Чем это обернулось, куда делось?

Вот тут и возникает ещё одна главнейшая тема лирики Светланы Кековой – тема потерявшейся заблудшей овцы, тема воспоминания о Доме, тема возвращения покаянного и мучительного.

………………….. я спала,

вокруг меня соединялись слоги

в слова простые, и объятий мгла

произрастала в слове и цвела.

Во сне я слову поклонилась в ноги.

То есть слово в данном контексте есть Отец. Чаемое в земном скитании возвращение в дом отца для поэта, из ничего складывающего слова, представляется вступлением в область первозданной живородящей мглы. Мгла отеческих объятий исполнена такой любви и силы, что произрастание, цветение, творение как таковое заключено в ней самой. Сон, в данном случае переносящий дух скиталицы в некое инобытие, является проводником, мостиком для возможности приникнуть к источнику поэзии, сон размыкает эти объятия мглы, а если под сном понимать творческие погружения на грани яви-полузабытья, то мы получим то самое возвращение к началу начал.

Далее, в финале этого программного стихотворения «Возвращение», у Светланы Кековой вновь возникает эта субстанция, из которой должен родиться хлеб истины, тончайшая мука, как распавшееся, перемолотое на составные молекулы зерно, как великая потенция жизни и слова. Далее метафора разворачивается:

и улей спит внутри пчелиной матки,

и знания чудесные зачатки

в себе скрывает дерева рука,

и из молчанья, как из тайника,

нам явлен мир подобием загадки

в непостижимой маске языка.

Вот так по поэтической и, не побоюсь сказать, провиденциальной мысли Светланы Кековой происходит возвращение лирической героини, а вместе с ней в какой-то степени и частицы читательской души к источнику, к чаше и хлебу, к дому Отца. А ещё – в область некоего сокровенного молчания вещего, которое следует за словом поэзии, где трепет и слёзы умиления, ибо за непостижимой маской языка – тайна Бога.