Читать «Мое пылающее сердце» онлайн - страница 88

Товарницки: Точно.

Истина состоит в том, что старый вид ломается, так что новая возможность смогла бы появиться из него.

И это настоящий ключ ко всему.

Товарницки: Так что...

Новый вид не в следующей декаде; он как раз здесь и сейчас. Мы живем этим. Мы в ходе переживания этого.

Инстинкт

Товарницки: Затрагивает ли это погружение или спуск в клеточное

сознание то, что мы называем инстинктом?

Инстинкт?

Что мы подразумеваем под инстинктом?

Это ментальное деление на категории. Мы наклеиваем на что-то ярлык, вместо того, чтобы смотреть в суть вопроса.

Что такое инстинкт?

Инстинкт человеческого существа? Инстинкт птицы?

Инстинкт чего? Инстинкт скалы?

Хорошо, инстинкт мира -- это... это БЫТЬ МИРОМ!

Инстинкт ядра захватывать электроны!

Инстинкт птицы -- это сообщаться со всем, с чем нужно, без какого-либо деления!

Мы не видим того, что мир есть единое целое, без какого-либо разделения. Мы думаем, что можем воспринимать мир лишь через определенный инстинкт или врожденное представление о мире. Но все устроено не так! Имеет ли м-р Товарницки "инстинкт" большого пальца ноги или же это большой палец является частью его?

Товарницки: Может ли человек вывести нечто, научиться чему-то, наб

людая за животными, насекомыми?

Да, человек определенно учит то, что он позабыл.

Ты видишь, все сообщается друг с другом в этом мире; нет разделений. И только мы полностью отделены от мира.

Для птицы, лангуста, бобра мир непосредственен! Они сообщаются с тем, что им нужно.

Почему они сообщаются?

Конечно же, НЕ из-за того, что "смотрят" на нечто отдаленное и пытаются увидеть его лучше и... Они мгновенно ЯВЛЯЮТСЯ тем миром, какой им требуется. Мир не есть нечто вне мангуста! Мангуст ЧУВСТВУЕТ, ПЕРЕЖИВАЕТ мир. Он переживает кобру, переживает запах; это части его самого. Так что ему не нужно "предполагать"... Птице, летящей из Сибири, не нужно догадываться, где находится Цейлон! Цейлон не где-то там! В каждое мгновение мир разворачивается внутри животного. В тот момент, когда требуется чему-то быть, оно здесь. Оно не "где-то там". Оно не "завтра".

Товарницки: Да, но человек не животное!

Да, он отрезал себя от всего на свете; он закрыл себя в аквариуме. Он больше ни с чем непосредственно не сообщается. Он должен изобретать телефоны, телексы, телевизоры или телескопы, чтобы сообщаться с чем-то "отдаленным".

Но в животном мире нет "чего-то отдаленного".

Вот что мы не понимаем.

Инстинкт птицы есть... ЕСТЬ мир. Он ЯВЛЯЕТСЯ географически. Он ЯВЛЯЕТСЯ Цейлоном. Он ЯВЛЯЕТСЯ каждую минуту, когда летит птица; и каждую минуту целый мир представлен внутри -- мир разворачивается внутри; это не так, что птица летит над миром.

Товарницки: Но, ясно, что животное не может служить моделью для че

ловека?

А почему бы и нет?

Как раз из-за этого мы страдаем больше всего: из-за нашей неспособности сообщаться с чем-либо, видеть что-нибудь ясно, знать что-то... Мы больше не знаем ничего! Кроме как через книги, комитеты, докторов, ниженеров и т.д. Используя весь этот чудовищный аппарат, мы умудряемся знать очень немного. Но давайте попытаемся убрать... попытаемся избавиться от нашей машинерии, и тогда мы больше ничего не знаем о мире! У нас нет власти над миром, нет видения мира, кроме того6 что у нас под самым носом.