Читать «Композиция сценического пространства» онлайн - страница 85
Юрий Мочалов
А что по-настоящему хорошо — знать должен? Да, но всякий раз отмечать прежде всего недостатки, т. е. то, что мешает этому хорошему быть воистину хорошим.
И еще. Художнику никогда не следует задаваться целью создать нечто грандиозное. Это делает цель ходульной, усыпляет критичность, подводит к принятию желаемого за действительное.
Есть пример этому в большой литературе — рассказ Бальзака «Неведомый шедевр». Живописец задумал создать полотно не просто замечательное, а великое, превосходящее все, что было до него в истории живописи. Долго работал. И скрывал свой труд от глаз людей. А когда наконец обнажил полотно, оно оказалось нагромождением пустых форм.
Отчего же так случилось?
Ложная цель! Суетная.
5.
Творческие поиски, победы, равно как и поражения, для подлинного художника всегда сопряжены с чувством глубочайшей самооценки.
Во внутреннем суде над избираемым приемом один из весомейших аргументов прокурора: —
И судья, если он справедлив и неподкупен, выносит приговор:
Отчего такая нетерпимость к тому, что было? Ведь и актеры, и зрители другие?
Не в этом дело. Было — значит штамп!
Вспомним Таирова, утверждавшего, что самая лучшая находка для одной роли — отвратительный штамп для другой. Это относится и к режиссерскому приему.
Всякий штамп есть погасшая звезда вдохновения. В истоке любого избитого приема лежит былое откровение, в перспективе вдохновенного открытия — новый шаблон. Такова уж диалектика искусства.
Когда человеку от волнения становится душно, ему хочется расстегнуть воротник сорочки. Кто-то первый заметил это и вынес на сцену. И был, несомненно, прав — был правдив. Вслед за ним из десятилетия в десятилетие волнующиеся хватаются за воротники и порывисто расстегивают их.
Репетируется сцена ожидания.
— Делайте, что хотите,— предлагает режиссер.
Актер смотрит на часы, потом садится и закуривает.
— Только не это!— в отчаянии кричит режиссер.
— Почему?— если бы я ждал, я вел бы себя так.
— Это штамп!— вопиет режиссер.
— Что же, значит, на сцене вообще нельзя ни курить, ни смотреть на часы?
— Почему, можно. Но лишь тогда, когда в этом есть свежее художественное качество, когда мы имеем возможность уйти от пластического штампа.
Пластических штампов много. Они есть у каждого актера, и у режиссера, и в опыте театра в целом.
Помню, как раскрепостилась актриса, как оживилась ее техника после того, как удалось подметить, что ее пластическая беда — параллельный жест. Едва у нее поднималась одна рука, как моторно таким же образом шла вверх другая. Штампом другой актрисы оказалась порывистость движений. И едва она это в себе осознала, как ее мастерство заиграло свежими красками.