Читать «Черный став» онлайн - страница 78

— У Черного става достало рук — и тут достанет!..

— Го-го-го! — засмеялся Бурба, оскаливая свои волчьи зубы. — Зараз получишь сдачу в потылицю, чтоб было чем Марынку сгадать!..

Наливайко как будто только того и ждал, чтобы Бурба упомянул о Марынке. Это являлось той гранью, за которой уже излишни были всякие разговоры. Он сразу подступил вплотную к противнику, так что тот должен был на полшага отступить назад.

— Ну так держись! — придушенным от ярости голосом сказал Наливайко. — От тебе раз!.. — он размахнулся и со всей силы ударил Бурбу по уху, так что у того шапка съехала на другое ухо. — А ось тебе и два! — и он снова ударил его по тому же самому месту…

Бурба не остался у него в долгу и тоже ударил его по уху, сбив у него с головы брилль.

— Дуже прыткий! — сказал Бурба хрипло и вторично ударил его в то же ухо. — На, съешь, та подавись!..

Наливайко тычком двинул его кулаком в нижнюю челюсть, под бороду, так что голова Бурбы, словно оторванная, мотнулась назад, почти коснувшись затылком спины. Это был страшный, жестокий удар: огромное тело Бурбы, потеряв равновесие, грохнулось на землю.

Наливайко тотчас же насел на него верхом, но Бурба извернулся, выскользнул из-под его ног — и они, сцепившись, покатились по пыльной дороге…

На этот раз счастье изменило Наливайко: оглушенный ударом по голове, он сразу потерял способность сопротивляться и только беспомощно барахтался, сжатый, как железными тисками, руками и ногами Бурбы. Не прошло и минуты, как он уже лежал, спутанный по рукам и ногам рукавами и полами своей же свитки. Бурба гоготал над ним своим бараньим смехом:

— Го-го-го! Скажи Марынке, пускай пошукает кавалера подужче!..

И он ткнул связанного чумака в бок своим тяжелым, с подкованным каблуком, чоботом…

XXV

Тревожная ночь

В кочубеевском доме было тихо, темно. Ганка давно уже спала крепким молодым сном, свернувшись клубком на своей постели; а старухе Христине не спалось, — ее мучили разные страхи. С той страшной ночи в Гирявке, когда чуть ли не на ее главах убили человека, ей по ночам мерещились всякие ужасы, и она засыпала только на рассвете. Она лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к тишине дома и сада, вздрагивая при малейшем шелесте листьев за окном, треске подломившейся сухой ветви, шорохе растущей в молчании ночи травы…

Около полуночи за садом, на дороге, послышались какие-то голоса, словно двое или трое мужчин громко о чем-то спорили. Старуха поднялась, села и стала слушать…

Скоро, однако, голоса умолкли. Христина долго прислушивалась, крестясь и беззвучно шевеля губами, уставившись на светлевшее лунной ночью окно. Ей вдруг послышались странные звуки — не то человек засмеялся, не то баран заблеял, — и она вся затряслась в невыразимом ужасе…

Кто-то открыл калитку, вошел в сад; тяжелые шаги заскрипели на дорожке, обогнули дом — и затихли. Вслед за этим раздался тихий, осторожный лязг железа и скрип открываемой двери погреба. Потом опять заскрипели шаги, уже удаляясь от дома…