Читать «Воспоминания о Николае Шипилове» онлайн - страница 36

…Стоит Поклонная гора над черной води мелью.

Кладбищенская благодать: то свет, то тьма, то свет.

И мы с Татьяною моей идем по подземелью,

И никого знакомых нет, и страха тоже нет.

Я вижу холм, а в холме — дверь, я вижу толпы люда,

Они неспешною чредой проходят в темный лаз.

Оглядываюсь — Тани нет, хочу бежать оттуда,

Однако тихий люда ток увлек убогих нас.

Вхожу — а это магазин, подобье «сэконд-хэнда».

Приветлив тощий продавец; похож на Калиту.

«Ну что, — ко мне он, — оцени: хорошая фазенда, —

И отодвинул, как пустяк, могильную плиту. —

Вот выбирай: себе, жене — хоть шубу, хоть и платье.

Одежда мертвых дешева, и все размеры есть.

К тому же — если денег нет — здесь ничего не платят,

А коль примеришь, ваша честь, то я сочту за честь».

Беги, родная. Убегай, не верь в корысти зверю.

Беги, родная. Этот край не для тебя. Пока.

Я отвлеку, прикрою. Жми… Я тряпки сам примерю.

Но чувствую: в моей руке лежит ее рука.

И мы схитрили: мы ушли

Из-под плиты, из-под земли.

………………………………………………………………………………

Уж нет страны. И нет земли, и дома, и постели,

Но если ты спасла меня из адского огня,

Спаси опять. Не уезжай. Побудь еще недели,

И дай мне силы снова жить. Спаси. Спаси меня.

Как будто видел он за одиннадцать лет до смерти, что будет с нами: с ним и со мной. С удивлением поняла, прочтя стихи, что позавчера у нас в доме не было воды, а вчера — света… Эка невидаль. Коля знал всё.

Прежде чем получить стабильную крышу над головой, детей и возможность Коле спокойно работать, мы натерпелись. Но никогда не расставались.

Отношения его со спиртным изрядно преувеличены. Только в те редкие моменты, когда он уезжал к друзьям, он делал то, что от него требовалось, то, чего от него ждали. Будучи человеком артистичным, — кстати, первая его профессия — артист оперетты, — он и производил впечатление… Конечно, ярчайшее и незабываемое рядом с «тихими пьяницами». Об этом «впечатлении» ходили байки, легенды и сказки. Дома же он сидел месяцами в кабинете и работал. Хорошо освоил компьютер, любил писать письма друзьям. Вел затворнический, почти монашеский образ жизни: труд, уединение, молчание, скудное питание, стоически терпел сильные боли в ногах и в желудке. В своем белорусском «Болдине» — в Валерьянове им написано так много, что дай Бог мне жизни, чтобы разобрать весь его архив до конца своих дней. Чистое золото выходило из-под шипиловского пера.

Иногда домой приходили гости, и мы накрывали стол. Коля всегда помогал, он любил созерцательность чистки картофеля, ювелирность салата, мастерски мыл посуду, гладил скатерть с младенческой щепетильностью… Я вам скажу, у него был поваренный дар! А за столом — чуть перекусит, посидит для приличия — и наверх, к себе в кабинет. Он говорил: «Не хочу я водки. Противна она мне. У меня теперь так работа катит! Боюсь навредить…» И уходил от гостей, страстей, выпивок, пустых разговоров — пустого. Сижу одна с гостями, Коля — работает. Иногда, когда попросят спеть, — «спустится», как с небес на землю, и уж запоет, как только Шипилов. Люди уходят домой счастливые. Когда пела я, подыгрывал мне с такой радостью, красиво, как только он может, смотрел влюбленными глазами, и все — вслед за ним, невзирая на качество моего принужденного пения… Никогда я не любила петь за столом, да еще после Коли.