Читать «Надпись на камне» онлайн

Начальником пограничной заставы мы ехали по горному ущелью вдоль берега быстрой мутной реки. Я впервые был в этих местах и с любопытством осматривался по сторонам. Всю дорогу не покидало такое ощущение, будто мы попали в мертвое царство. Ни деревца, ни кустика, ни звука, ни одного живого существа. Мрачные голые скалы, иссеченные морщинами, возвышались слева и справа.

Несколько раз я пытался заговорить со своим попутчиком, но он отмалчивался или отвечал односложно, нехотя и все глядел вперед, не меняя выражения лица. «Здесь поживешь, так и говорить разучишься», — с досадой подумал я.

Постепенно и мною овладело безразличие ко всему. Камень, камень и камень. Он давил, сковывал, тяжким гнетом ложился на душу. В этом извечно суровом мире человек казался крошечным и никчемным.

Вдруг... Что это? Рядом с тропой показался большой валун, словно боевой дозор, выступивший вперед из общего тесного строя скал. На его груди, словно закованной в панцирь, неровно, торопливо, но довольно отчетливо были нацарапаны слова: «Брат за брата». Откуда взялись они, эти слова, кто оставил их здесь, в пустынном краю?

Я приостановил коня и спросил об этом начальника.

Глаза его были задумчивы.

— Это о братьях Рублевых, пограничниках нашей заставы.

Видя мое нетерпение, он слез с коня и предложил отдохнуть.

...Майской ночью тысяча девятьсот тридцатого года боец Василий Рублев выехал на охрану границы и не вернулся. Утром его нашли на берегу реки, недалеко от серого камня. Рублев лежал в луже крови, стиснув руками горло человека в изорванном халате и английских армейских бриджах. В те годы басмаческие шайки часто переходили границу, грабили кишлаки и аулы. На берегу валялось еще четверо убитых. В груди пограничника торчала рукоятка кинжала. Рядом лежала зеленая фуражка с коротким приплюснутым козырьком. А винтовки Рублева нигде не оказалось. Видимо, ее унесли с собой оставшиеся в живых. От места схватки к реке вели конские следы. На той стороне начиналась чужая земля.

Василия Рублева похоронили с воинскими почестями. Его отцу послали телеграмму: «Ваш сын погиб смертью храбрых при охране государственной границы Советского Союза».

Прошло два месяца. На заставу приехал отец Рублева с младшим сыном Борисом.

— Вот привез вам солдата. Нарком разрешил,— сказал Никодим Аверьянович, строго поглядывая на сына. Старик был крепкий, с выправкой бывалого солдата. Как потом выяснилось, он воевал еще в Порт-Артуре.

Начальник знал о решении наркома удовлетворить просьбу Рублевых и сердечно пожал руки — сначала отцу, потом сыну.

— -Значит, на смену брату? — спросил он, осматривая тщедушную, узкоплечую фигуру юноши, на котором новенькая гимнастерка топорщилась, словно была сшита из жести.

— Уж так получилось, товарищ командир. Надо, вот и приехал, — ответил Рублев, невольно робея под внимательным взглядом начальника. Но тот не сказал ни слова насчет его выправки, зная, что новички нередко имеют такой вид. Он только чуть улыбнулся и переспросил:

— Надо, говорите? Это верно. Родина у нас одна, а врагов у нее много.